Глава 6.
Влюбись или умри!

Мефодий долго трясся в электричке. Вагон был разболтанный и старый. Часть окон вообще не закрывалась, другая часть, напротив, не желала открываться. Электричку наполняли в основном издерганные жарой дачники. Мефодий неосторожно наступил в чью-то рассаду, и ему пригрозили отвернуть голову.
"Это был бы символичный финал. Будущему повелителю мрака отвернули голову за рассаду", - думал Мефодий, спасаясь от разгневанной пенсионерки и ее жилистого, похожего на беговую курицу, супруга.
После продолжительной тряски он прибыл в тихий подмосковный городок и долго бестолково петлял по улицам, отыскивая нужный дом. Это оказалась шестнадцатиэтажка с единственным подъездом. Газончик, гимнастические брусья, на которых сушился чей-то ковер, телефонная будка с отрезанной трубкой. Возле мусорника, в пыли, лежала стая в семь-восемь разомлевших от солнца дворняг. Лишь одна проводила Мефодия взглядом и слабо тявкнула - просто для порядка.
Вход в подъезд преграждала железная дверь с домофоном. Кода Мефодий, естественно, не знал, да и расположение квартиры представлял лишь визуально, со слов Улиты: десятый этаж, вторая налево.
Сообразив, что высаживать дверь не лучший вариант (да и непонятно еще, получится ли), а ждать, пока кто-нибудь надумает выйти или войти, можно до бесконечности, Мефодий стал озираться в поисках другого решения.
На скамейке у отцветшей сирени сидели двое парней, на пару лет старше Мефодия, и девушка с короткими темными волосами. Физиономии у всех были отчаянно скучающие. Изредка кто-нибудь из троицы зевал, и тогда зевали и остальные двое.
Мефодий приблизился к ним как раз в тот момент, когда один из парней, обладатель мелкой россыпи угрей на лбу, метко плюнул в урну, расположенную от него в добрых трех метрах. Мефодий невольно оценил технику, с какой это было выполнено.
- Умница, Дрон! Плюешься ты хорошо. А теперь расскажи что-нибудь веселое! Я дохну от скуки! - потребовала девушка.
Парень скорчил страдающую гримасу.
- Ну чего, тля, сразу я? Я чего, клоун, тля? - сказал он пискляво.
Негодуя, он попытался еще раз доплюнуть до урны, но промахнулся, испортил впечатление от предыдущего выступления и вконец стушевался.
- Я могу рассказать, как Колян, тля, половой тряпкой в завучиху попал, когда они на лестнице с Митушковым швырялись. Она идет, тля, вся такая, а тут тряпка прямо по очкам, тля... Она, тля, стоит и обтекает... - предложил он после долгой паузы.
Девчонка поморщилась.
- Не надо. Ты это месяц назад рассказывал. Похоже, с того времени в твоей жизни не было ярких впечатлений.
Ее поклонник тяжело задумался. Он смутно ощущал, что ему надерзили, но его мозг был слишком неповоротлив, чтобы найти достойный ответ.
-Ты че-то не то мутишь! - произнес он страдальчески.
- Тогда пусть нас рассмешит Илья! - предложила девчонка.
Она ткнула пальцем в высокого костлявого подростка, единственным украшением которого были свисавшие с верхней губы редкие усы. Выражение лица у него было такое мрачное, что его уже прямо сейчас можно было оформлять похоронным агентом.
- Не рассмешит, - произнес он гнусавым, не по годам голосом.
- Совсем не рассмешит? - уточнила девушка.
- Совсем.
- Потому что упрямится?
- Он смешит только за деньги. Давай миллион, и тебе будет смешно... Ха-ха как смешно! - сказал усатый Илья.
Мефодий прикинул, что, будь у него миллион, он отдал бы его за то, чтобы не слышать, как похоронный агент будет кого-то смешить.
"Редкостные тормоза. И чего она в них нашла?" - подумал Мефодий, незаметно для себя любуясь девчонкой. Была ли она красивой? Да нет, пожалуй. Разве что хорошенькой. Если считать по пустякам и очень придирчиво, то недостатков можно было найти немало. И подбородок, пожалуй, кругловат, и губы слишком пухлые, и лоб хотелось бы не такой выпуклый, и глаза смотрят слишком нахально. Другое дело, что все вместе гармонично сочеталось, усиливаясь общей живостью лица, - и в результате на девчонку хотелось смотреть до бесконечности.
- Блин, до чего тоскливо с вами! - сказала девчонка с раздражением, обращаясь к своей свите. - Если ходить, то по каким-то помойкам. Если кино, то только на видике. Денег у вас нет даже на сок в палатке. Толчетесь лишь у подъезда... Какой от вас прок?
Оба поклонника уставились в асфальт. На асфальте усатый обнаружил чью-то ступню в светло-желтом ботинке. Вслед за ступней он изучил светлые брюки, клетчатую майку с пивной рекламой и, наконец, лицо. Мало-помалу все, что он увидел, собралось у него в единую картину.
- Дрон, что это такое? - спросил усатый Илья, мутно глядя на Мефодия.
- Где?
- Вот тут стоит!
- Не знаю, - отвечал писклявый Дрон.
- Ты это здесь ставил?
- Не-а, не ставил.
- Разрешал ему тут стоять?
- Не-а, не разрешал.
- Тогда спроси у этого, чего оно тут торчит?
- Оно, чего ты тут торчишь? А, тля? - поинтересовался Дрон, обращаясь к Мефодию.
Буслаев заставил себя не кипятиться. "Бесплатно кипят только чайники", - вспомнил он слова Эди.
- Я хочу попасть в подъезд. Собирался спросить код, - терпеливо пояснил он.
- Что оно пропищало? А, Дрон? У меня уши заложило, - спросил Илья.
- Оно пропищало, что хочет в подъезд, но не может открыть дверь.
- А к кому оно хочет попасть? Дрон, спроси!
- Спрашиваю: оно, ты к кому? - озвучил Дрон. Лицо его сияло от удовольствия. "Еще секунд на десять моего терпения хватит!" - подумал Мефодий.
- На десятый... - сказал он.
Его ответ неожиданно заинтересовал девушку.
- На десятый? К кому?
Мефодий замялся, соображая, стоит ли отвечать.
- Вторая дверь налево... К Наташе Вихровой, - сказал он.
Девушка почему-то усмехнулась, а ее поклонники засуетились, как два застигнутых среди крошек таракана, когда в кухне внезапно вспыхивает свет.
- Это существо мне не нравится. Оно наглое. Дрон, скажи этому, чтобы оно отвалило! - заявил Илья.
- Легко! Оно, отвали! - сказал Дрон, обращаясь к Мефодию.
Буслаев прищурился, но остался на месте.
- Ты еще здесь? Я, кажется, сказал тебе: вали отсюда! - Усатый Илья встал. Он оказался еще длиннее, чем Мефодий мог предположить. Чтобы засветить ему в глаз, Мефодию пришлось бы забраться на скамейку.
- Оно не понимает! Оно совсем тупое! - сказал Дрон. - Значит, так, оно, мы считаем до трех. На счет "три" тебе будет больно... Раз!..
Мефодий закрыл глаза. Сознание его стало пустым и ясным. Что именно сейчас произойдет, он не знал. Понимал только, что спускает охранную пружину мрака. Видел, как, искажая реальность, качнулся из небытия темный маховик, реальный, как лезвие прикованной на цепь черной секиры. Последнее время это получалось у него все легче и легче. Эйдос болезненной искрой обжег грудь.
"Не убивать! Не ранить! Только напугать!" - спохватился Мефодий. Мрак не знает полумер и нуждается в уточнениях.
- Два! - в предвкушении сжимая и разжимая потные ладошки, сказал писклявый Дрон.
Мефодий ожидал удара на счет "три", но кулак длинного прилетел гораздо быстрее. Мефодий успел увидеть только начало движения и инстинктивно дернулся в сторону, спасая голову. В результате вместо удара в подбородок он получил скользящий удар в скулу. Его голову отбросило сантиметров на десять. Он едва устоял на ногах. Все-таки разница в весе у них приличная, хотя удар усатого Ильи и далек был от совершенства.
Однако куда сильнее боли была ярость. Сознание Мефодия захлестнула тьма. Эйдос снова вспыхнул в груди, пытаясь упредить роковую ошибку.
Внезапно на лице усатого появилось бесконечное удивление. Он увидел за спиной Мефодия нечто, что укрылось пока от самого Буслаева.
Стая собак, спокойно отдыхавшая у мусорника, внезапно сорвалась с места. Обычно перед нападением дворняги долго лают, накручивают себя. Эта же стая неслась беззвучно, сосредоточенно, ясно видя цель. Три крупные, с подпалом, желтоватые псины мчались впереди, а мелочь сзади. Всего несколько секунд потребовалось им, чтобы преодолеть расстояние от мусорника до подъезда. Здесь же - все так же безмолвно - они рассыпались полукругом, как при загонной охоте.
- Они не тронут... Это жалкие шавки, тля... Они... - начал Дрон, но самая крупная из собак уже оторвалась от земли. Слюнявая пасть толкнула Дрона в подбородок. Сбив Дрона на асфальт, пес навис над ним, не кусая, но и не позволяя шевельнуться. Еще один пес замер чуть сбоку. Крупные капли его слюны падали Дрону на лоб. Четыре внимательных, словно и не дворняжьих взгляда, примораживали подростка к асфальту.
- О, тляяяяя-а-а-а!
Дрон тихо заскулил, не смея стереть с лица капавшую на него собачью слюну.
Усатый Илья, атакованный сразу несколькими дворнягами, повисшими у него на брюках, вопя, бестолково кружился на месте, пока еще одна крупная, на базе овчарки изготовленная псина, прыгнув сзади, не толкнула его лапами. Количество лежащих на асфальте тел разом удвоилось.
- Три!.. - досчитал Мефодий. - И я по-прежнему здесь... Еще есть вопросы по существу проблемы?
Вопросов не оказалось. Парни выглядели подавленными. Если Илья держался, то Дрон был близок к тому, чтобы звать маму. Мефодию, хотя скула его ныла и тяжелела, предрекая фингал, стало неловко. Ну фингал и фингал. Им после займется Даф. Будет приятно ощутить прикосновение ее легких рук...
- Ладно, побаловались и хватит... А теперь оно хочет, чтобы вас тут не было! Желательно бегом! Озвучь, Дрон! - приказал Мефодий.
Однако Дрон ничего не озвучивал, а лишь закатывал глазки. Ему мерещилось, что он смертельно ранен и истекает кровью, хотя на деле он был лишь основательно обслюнявлен. Приятель потянул его за рукав.
Подчиняясь голосу Мефодия, круг дворняг неохотно разомкнулся.
В сопровождении псов оба поклонника доплелись до угла дома и здесь, не сговариваясь, понеслись таким галопом, словно уже сейчас готовились на Олимпиаду-2012.
Собаки с лаем погнались было за ними, но внезапно вернулись и, словно сами удивляясь своей прыти, мирно улеглись у мусорника.
Мефодию неожиданно пришло в голову, что, пока собаки прогоняли приятелей девушки, она вела себя на редкость спокойно. Никакого шока, никакой паники. Похоже, все происходящее забавляло ее - не более.
- Так какой код? - переводя дыхание, спросил Мефодий.
Прежде чем ответить, девушка достала из кармана конфетку, развернула, внимательно осмотрела, будто втайне надеялась увидеть там слово "ЯД", и отправила ее в рот.
- Код тебе не нужен. И десятый этаж тоже, - сказала она.
- Почему это?
- Потому что у Вихровых никого нет дома.
- Откуда ты знаешь?
- Да вот, знаю... Наташа Вихрова - это я.
- Ты?
- Угу... Только, боюсь, тебе придется поверить мне на слово. Документов у меня нет, и даже пятка не подписана, - заявила девчонка.
- А я Мефодий, - сказал Буслаев.
Обычно его редкое имя вызывало удивление или недоверие: "Как-как? Мефодий? Может, не надо гнать?", однако эта девица отнеслась к имени Мефодий с таким спокойствием, точно у нее все знакомые были Иммануилы, Фердинанды или, на худой конец, Ахиллесы.
- А-а!.. Забавное имя! А мне больше нравится, когда меня называют Ната или Натали.
Дальше в беседе пошла такая случайная чехарда, которая может быть только у недавно познакомившихся людей. О цели своего визита Мефодий пока помалкивал, помня совет Арея вначале приглядеться к человеку. Да и Вихрова не интересовалась, кто он и зачем ее искал. Судя по тем двум типам, которые удалились в сопровождении собачек, она особенно не фильтровала свое окружение и вообще удивить ее можно было только случайным попаданием метеорита в тарелку с супом.
Зато Мефодий узнал о Нате Вихровой много интересного. Например, услышал кучу категоричных суждений в духе: "Мне никогда не хочется спать!", "Мне никогда не бывает холодно!", "Я никогда ни в кого не влюблюсь!", "Я никогда не опаздываю, если сама этого не захочу!", а также: "Ну разве это не кайф? Негры в Африке умирают от жажды, а мы с тобой пьем холодную воду! Ну согласись, кайф? Они там мучаются, а нам тут клево!"
- Кайф! - не вслушиваясь, машинально повторил Мефодий. Голова у него странно кружилась.
- О, признался! Он признался, люди, что он нравственная амеба! Ловите маньяка! - завопила Вихрова, но, к счастью для Мефодия, пылающих негодованием прохожих поблизости не оказалось. Да и вообще, кроме телефонной будки с отрезанной трубкой и возможных вездесущих духов мрака, никто не мог подслушать их разговора.
В данный момент Мефодия больше волновало другое. Он уже несколько минут замечал, что с ним происходят загадочные вещи. Он хотел, но не мог оторвать глаз от лица Наты. Взгляд приклеился к нему так же, как некогда в детстве язык прилип к полозьям санок, когда он зачем-то попытался лизнуть их на морозе. Мефодий чувствовал, что не смог бы отвести взгляд даже в том случае, если сзади на него мчался бы грохочущий самосвал.
Подвижное лицо девушки, то смеющееся, то капризное, не отпускало его. Ната то закатывала глаза, то надувала губы, то хохотала, то поправляла волосы - и все эти случайные, хаотические движения сливались в какую-то странную мимическую мелодию. Мефодию чудилось, будто он присутствует на сеансе темного гипноза. Буслаев отчаянно сопротивлялся, но замечал, что его лицо начинает кривиться, смеяться или надувать щеки синхронно с тем, как это делает девушка. Он почувствовал, что еще немного, и его собственная воля окажется настолько порабощенной, что он ласточкой спрыгнет с крыши многоэтажки, если это доставит его новой знакомой хотя бы мимолетное удовольствие.
И, кажется, сама Вихрова отлично осознавала, что происходит с Буслаевым. В глазах ее Мефу чудилась насмешка.
Эта насмешка и решила исход поединка. Поняв, что каждая новая минута подтачивает его волю, сжирает ее, Мефодий попытался отвернуться, чтобы разорвать с лицом Наты визуальный контакт. Он смутно ощущал, что именно в этом и состоит сила девчонки. Каким-то чудом ему удалось немного повернуть голову, но Вихрова тотчас коварно перебежала на новое место - и опять Мефодий оказался в тисках.
Снова лицо его начало послушно кривиться, пытаясь успеть за постоянно меняющимся лицом Наты.
"Ну уж нет! Пигалица! МЕНЯ! Не бывать этому!" - подумал Мефодий и, точно разрывая паутину, с усилием закрыл глаза. Одновременно с этим он представил небольшой круг, через который девчонка не могла переступить, чтобы коснуться его. Он ощущал - Арей все же сумел развить у него начатки интуиции - что прикосновение юной особы ничуть не менее опасно. Так, с закрытыми глазами, постепенно вновь обретая контроль над собой, Мефодий простоял несколько минут. Его бросало то в жар, то в холод, лоб заливал пот, колени дрожали и вихляли, точно у пританцовывающего Тухломона, но Мефодий понимал, что это скоро должно закончиться. Это кипит и бурлит в нем чужеродная, сопротивляющаяся магия, утратившая связь с хозяйкой. Раза четыре он ощущал, что девчонка пытается пробиться в защитный круг, но неведомая сила останавливала ее у черты.
Наконец воля вернулась к Мефодию в полной мере. Он решительно открыл глаза и спокойно посмотрел на Нату. Вот теперь она действительно озадачилась. Безумная, иссушающая игра мимики прекратилась.
- Как ты освободился? Обычно парню, чтобы влюбиться в меня, нужно всего две-три минуты! А ты двадцать минут сопротивлялся, а потом еще и стряхнул чары! - воскликнула Ната.
- Влюбиться в тебя?
- Ну да... - Она немного смутилась. - Все началось в пятом классе. На контрольной по математике - сама не знаю зачем - я начала строить глазки учителю... Даже не строить, а так... кривляться... Он терпеть меня не мог, и терять было особенно нечего... Я строила глазки, улыбалась и думала: что, слабо пятерку поставить, старый пень? Хотя бы одну... В общем, забегая вперед, он поставил мне в журнал столько пятерок, что у него закончилась строчка и еще пятерок сто он поставил просто на столе... Он даже в воздухе пытался писать, когда его увозили в психушку. Я думала, это случайность, но вскоре ситуация повторилась, правда, уже с одним парнем из десятого.
- И этого в психушку? - заинтересовался Мефодий.
Ната одарила его поощрительным взглядом.
- Не-а. К тому времени я научилась вовремя притормаживать. Манипулировать, не доводя до точки закипания. Иметь хорошие тормоза - ценная вещь, если только не нажимать на них слишком часто.
- То есть, если ты захочешь, то заставишь человека сделать что угодно? - уточнил Буслаев.
- Угу. Хоть носом кнопку лифта нажимать до конца жизни... - сказала Ната самодовольно. - Для мне достаточно коснуться человека или удержать его взгляд. Но на тебя вот не подействовало. Ты что, особенный?.. А? И вообще, почему я тебе все это рассказала? А?
Заметив, что девчонка вновь начинает испытывать на нем игру своей мимики, Мефодий благоразумно отвернулся. Если тебе один раз удалось увернуться от кирпича, это не значит, что стоит просить приятеля кинуть еще.
Ната хотела коснуться его, но неожиданно с крайним удивлением посмотрела на свою ладонь.
- Эй! Я не могла даже коснуться тебя, хотя ты просто стоял! Ты не разрешил мне! Как это сделал? Мой дар не знал осечек! - сказала она.
- Твой дар? - переспросил Мефодий с улыбкой. Он понял уже, что, победив однажды, получил иммунитет.
- А чей? Не твой же? - возмутилась Ната. В ее голосе, однако, не было уверенности.
- Угадала. Этот дар должен был стать моим, но я уже не смог его взять... - заметил Буслаев.
Он задумался, вспоминая недавние ощущения жара, холода, тоски, восторга, и добавил:
- И, по правде говоря, я рад, что не смог. А теперь идем - нас ждут!