Глава 13.
Овощ - это не состоявшийся фрукт.

Улита слезла с мотоцикла.
- Ну что, прокатились мы, конечно, с ветерком. Хотя реактивное помело на Лысой Горе способно и на большее, - сказала она поощрительно похлопав Эссиорха по плечу.
- Бред! Что за радость - сидеть на сучковатой подметалке!
- Ну-ну! - милостиво сказала Улита. - Звиняйте, вьюноша! Я забыла, что в присутствии ценителя сусликов хвалить хомячков просто кощунство. Поговорим лучше о нашей большой и светлой любви. Что ты испытываешь, когда с красивой девушкой едешь на мотоцикле?
- Беспокойство. Что ты отпустишь руки и грохнешься. Или я с тобой не сумею войти в поворот, - признался Эссиорх
Улита разочарованно вздохнула. Она явно рассчитывала на другой ответ.
- Не бойся. Не отпущусь. Твоя спина широкая, как диван. А у меня к диванам любовь до гроба, - заверила она Эссиорха.
- Вот именно, - буркнул тот сердито. - Только имей в виду, что мотоциклистов надо держать за пояс. Их не царапают за спину, не щекочут и не виснут на шее во время двойного обгона по встречке. И уж тем более им не закрывают глазки и не дуют в ухо во время левого поворота!
- Фу, какие мы противные! Готовимся к конкурсу зануд? - поморщилась Улита. - И вообще надоел мне твой мотоцикл! Ты кого больше любишь: меня или свою железку?
Вместо ответа Эссиорх нежно погладил мотоцикл по седлу.
- Лучше б я не спрашивала! Ты что, соврать не мог? - вздохнула Улита.
- Нам врать не положено! - важно отвечал хранитель.
Они стояли возле ресторанчика быстрого обслуживания "Общий Питт" и ждали, пока ним присоединятся Даф с Мефодием и Мошкин с Натой. Им пришлось поехать на метро, так как мотоцикл, по заявлению Эссиорха, был не резиновый. Таков был приказ Арея - покинуть резиденцию мрака и не появляться там как можно дольше. Сам Арей с мечом наго караулил вход в подвал. Он поклялся, что зарубить первого, кто попытается туда сунутся. Тогда Улита и додумалась вызвать Эссиорха. Она никогда не отказывалась от возможности весело провести вечерок.
Наконец появилась и недостаящая четвёрка. Мефодий шёл с Даф, а Мошкин с Натой. Дафна нет-нет, да посматривала на Нату с беспокойством. Пока они добирались в метро, та не теряла времени даром. Мошкин был уже приручен как комнатная собачка. И это при том, что Ната пока великодушно не использовала против него магию, а прибегала лишь к наработкам личного очарования. Таких наработок было у неё не мало: быстрое прикосновение, мимолётная улыбка и, наконец, игра "холодно-горячо". Суть этой завлекательной и смертоносной игры состояла в том, что Ната то приближала Мошкина к себе даря ему столько нежного внимания, что того заклинивала от собственной значимости, то внезапно полностью переставала обращать на него внимание, так, что Евгеша ничего не понимал и вертелся на месте, как флюгер.
Даф ощущала, что Мефодий заинтересован. Хотя он как будто не смотрел на Нату, на вопросы Дафны отвечал невпопад, а один раз Даф заметила, что он разглядывает отражение Наты в стекле вагона.
"Сравнивает!" - подумала она с досадой. - "Меня с ней!"
Она испытывала боьшое желание достать флейту и сделать так, что бы Вихрова вышла из вагона прямо посреди тоннеля, с дождём осколков. Мак, спрятанный в кармане, обжег ей бедро предупреждающим жаром. Дафне захотелось посмотреть какого он стал цвета, но усилием воли заставила себя остановится.
Депресняк дружелюбно замурлыкал и потерся шершавой мордочкой ее щеку. Приливы нежности у этого хмурика случались так редко, что Даф оттаяла, и настроение у нее улучшилось. К моменту, когда они присоединились к Эссиорху и Улите, оно было уже таким хорошим, что, заметив как ее хранитель рассеяно разглядывает висящее над стойкой меню, она задиристо шепнула ему:
- Что? Снова без денег? Ищешь неудачливую куриную ногу и неудачливый стакан кофе?
Эссиорх кивнул.
- И как?
- Не всё так плохо. Видишь ту брюнетку?
- Нервную такую? В красном?
- Угу. Брюнетки обожают красное... Но не в том дело. Не далее как позавчера она сказала подруге: "Варя, будь я проклята, если хоть раз поем после шести." А сейчас знаешь сколько времени?
- Без двух минут шесть, - сказала Даф, посмотрев на часы над входом.
- Точно. Ровно через две минуты я лишу эту дамочку всех тарелок, которые она сейчас ставит на поднос. Согласен, это сурово, но другого выхода нет. Уверен, комиссионеры уже взяли ее клятву на карандаш! - сказал Эссиорх и, как католический патер, возвел глаза к потолку.
- Да. С такой хваткой ты голодным не останешься! - сказала Даф, с жалостью глядя на брюнетку, которая, стоя уже у кассы, в предвкушении ужина вооружалась вилкой, ложкой и ножом.
- Какой нынче курс на битых? - ревниво спросила Улита, заметив что Эссиорх и Даф о чем-то шепчутся.
- Чего? - не понял Эссиорх.
- Раньше вот было: за одного битого двух не битых дают! А сейчас?
- А сейчас не дают. Дуэли запрещены, оружие тоже, и Лермонтов с Мартыновым разрулили бы вопрос парой затрещин, - сказала Даф.
Мошкин, стоявший в очереди первым, тем временем донимал уже девушку у кассы.
- Я картофель фри не хочу? Нет? И пирожка с вишней не хочу? И вы тоже не хотите? А если я вас угощу?
Девушка вежливо улыбалась. У Дафны внезапно создалось впечатление, что Мошкин совсем не такой нерешительный тюфяк, каким хочет казаться. Это у него такая защитно-провоцирующая поведенческая модель. Типа "я бедный несчастный тигр, у которого нет сил. Подойди ко мне, овечка! Я не боюсь тебя, нет? Спасибо, овечка!.. А я завтракал сегодня, ты не видела?"
Вскоре они уже сидели за длинным столиком. Ната, как показалось Даф, специально уселась так, чтобы оказатся напротив Мефодия. Окончательно прирученного Мошкина она тоже, впрочем, держала в поле зрения.
"Всё правильно! Контроль и учет!" - подумала Даф.
Депресняк с ее плеча куда-то исчез и у нее было сильное подозрение, что он пробрался на кухню. Пока Даф размышляла, каким образом его оттуда выкурить, за ее спиной послышались шум и крики.
В другом конце "Общего Пита", уже знакомая ей нервная брюнетка била сумочкой молодого плешивого молодого мужчину, заподозрив его в похищении подноса. Тот неумело защищался. Изо рта у него капустной мочалкой свисал салат. Подбежавший охранник не стал разбираться и выставил обоих на улицу.
- И это тоже к лучшему? - шепнула Даф Эссиорху.
- Разумеется.
- Почему это?
- Не надо было прогуливать уроки! - сказал хранитель, укоризненно указывая на Даф нанизанной на вилку котлетой. - Ссора в кафе - прекрасный повод для знакомства... Интуиция подсказывает мне, что двадцать четыре года спустя их сын Митша уедет в Канаду и запатентует моющее средство для бумажных денег. Бывают, знаете ли, очень грязные деньги. Печатать новые - лишние хлопоты. А так помыл, и все дела.
- А почему именно в Канаду? В России нет грязных денег?
- Тебе не понять. Карма имени - отдельная наука. Ее проходят только в аспирантуре, - пояснил Эссиорх и великодушно придвинул к Даф трофейный стаканчик с кофе.
Тем временем Ната, задорно посматривая на Даф, продолжала охоту за Мефодием.
- Меф, а Меф! Чувствуешь ли ты за меня ответственность? - допытывала она.
- С какой радости?
- Ну как же? Ты ведь старше меня на сколько-то там минут. Значит, если мы куда-нибудь пойдем вдвоем и со мной что-то случится - ты будешь отвечать.
- Обязательно. Прям уже бегу и отвечаю! - заверил ее Мефодий.
- Ну вот и славно! А Дашеньке сколько лет? Двенадцать-то есть? - продолжала Ната, переводя взгляд на Дафну.
- Восемь с половиной, - отвечала Даф вежливо.
- В самом деле? - удивилась Ната, поднимая брови. - О, какая большая девочка! Я бы тебе больше восьми ни за что не дала.
- А я тебе и девять дала. Пинков, - буркнула Даф, думая, не будет ли такой грубый ответ стоить ей потемневшего пера.
Ната не удостоила её ответом.
Дафна села за стол и, делая вид что пьёт кофе, из за бумажного стаканчика наблюдала за Мефодием, пытаясь понять, изменилось его поведение или нет. Внешне поведение Мефодия никак не изменилось. Он изредка посматривал на Даф со спокойной симпатией, но точно также он смотрел и на Нату. Никакой особенной страсти в его взгляде не читалось.
Взяв со стола бутылочку с пикантной приправой, которой славился "Общий Питт", он намазал ее на хлеб и съел.
"И еще жует так противно! Влюбленные так не жуют!" - подумала Даф, но тот час поняла, что представления не имеет, как именно должны жевать правильные влюбленные. С другой стороны, сам факт, что влюбленные смеют жевать, а не умирать от страсти, казался ей вопиющим и возмутительным преступлением против любви.
Мефодий тем временем взял другой кусок хлеба и стал мазать его другой приправой. Даф отвернулась и внезапно вспомнила, что напоить мак кровью для роковой страсти мало. Надо еще приколоть мак к одежде Мефодия у ворота. Однако сейчас, в присутствии Наты, Улиты, Мошкина и Эссиорха, сделать это было не возможно.
Тем временем, перестав высматривать тарелки, вечноголодный Эссиорх телепортировал из кухни курицу гриль и большое мороженое.
- Курица гриль должна была пригореть! А в мороженое девушка уронила бы сережку, - оправдываясь сказал он.
Дафна хотела поинтересоватся, что плохого в сережке? Она что, ядовитая, ею можно подавиться или она дорога ей как память? Однако, спрашивать не стала. Могучее тело ее хранителя нуждалось в большем количестве еды, что, хочешь не хочешь, определяла и мораль.
- Я хочу танцевать! - вдруг капризно сообщила Ната, глядя на Мефодия.
- Танцевать в "Общем Пите"? - удивилась Улита. - В "Общем Пите" можно только кидаться котлетами и метать вилки. Можно еще метать ложки, но они хуже втыкаются! Из других же высокоинтеллектуальных развлечений здесь можно играть бедные студенческие свадьбы. Но танцевать при любом раскладе придется на улице.
- Не факт! - сказала Ната, улыбаясь кому-то за спиной.
Ведьма обернулась. Из кухни, с видом барсука из японской сказки, который сам себя выпотрошил, нанизал на вертел и сделал шашлык, показался потный мужчина в белом халате. С отрешенным видом он полез под стойку и извлек оттуда микрофон, припрятанный одной из кассирш. Девушка явно испугалась. Должно быть, в "Общем Пите" загромождать рабочее пространство посторонними предметами запрещалось. Толстяк поставил магнитофон на стойку и стал решительно раздвигать столики в центре зала. Последней он, пыхтя и упираясь в кадку спиной, отодвинул огромную пальму.
Кассиры смотрели на него с изумлением.
- О, важная персона типа директора пафосной столовки! Как тебе это удалось?- поинтересовалась Улита.
- Ну как сказать... Он ненадолго показался из кухни и я...
- Устроила ему пляску лица? - подсказал Мефодий.
Ната кивнула.
- Вроде того.
- И теперь бедняга умрет от любви?
- Нет. Я вовремя остановилась. Но дня три промучается, точно, - заметила Ната, явно не испытывая особой вины. - Ну что? Танцуем?
- Как-то это неправильно. Здесь нет обстановки, звук левый и все смотрят! Я ведь так считаю, да? - подал голос Мошкин.
- Ты считаешь, что тут прекрасная обстановка, чудный звук и замечательная музыка. И вообще ты счастлив. Запомни раз и навсегда: радоваться нужно не когда можно, а когда хочется! Радость как шампанское! Она терпеть не может, когда ее затыкают пробкой!.. - назидательно сказала Улита.
- Да? - грустно переспросил Мошкин. - А, ну да... Тогда да.
Ведьма смотрела на Нату с одобрением. Затея явно пришлась ей по душе. Она щелкнула пальцами, и из колонок полилась медленная, полная внезапных всплесков музыка.
- Белый танец! Дамы приглашают кавалеров, - сказала Улита, протягивая руку Эссиорху.
Ната, озорно покосившись на Даф, немедленно заявила, что приглашает Мефодия. Однако когда она попыталась встать со стула, вышла неожиданная заминка. Ноги ее упорно не желали отрываться от пола. Дернувшись несколько раз подряд, Ната опустилась на стул, сердито поглядывая на Даф. У нее хватило ума проиграть красиво, не устраивая сцены и не ставя себя в идиотское положение.
Дафна перестала насвистывать. Она была довольна. Третий раз в жизни она делала это без флейты, и результат показался ей вполне удовлетворительным.
"Остался последний штрих!" - подумала она и за руку потянула Мефодия на площадку, где уже танцевали Улита и Эссиорх.
Улита, несмотря на свои размеры, обладала своеобразной пластикой. Движения ее были красивы и гармоничны. Казалось, не музыка движет ее, но движения тела определяют музыку, сливаясь с ней в единое целое. Эссиорх же стоял как могучий дуб и лишь поворачивался из стороны в сторону с неуклонностью танковой башни. Даф это смутно напомнило танец плодородия вокруг баобаба.
Она была почему-то уверена, что и Мефодий танцует так же плохо, но ошиблась. Буслаев двигался ловко и безошибочно. Он вел ее в танце, и это не стоило ему ни малейшего усилия. Его руки держали Даф твердо и одновременно не грубо, без напряжения или неловкости.
- Ты хорошо танцуешь, - сказала Даф удивленно.
- Это все Эдя, - буркнул Мефодий.
- Эдя? Он тебя научил?
- Не-а. У него знакомая преподавала танцы во Дворце творчества, и он меня туда засунул. Через год я бросил.
- Почему?
- Да был там один дурак... - туманно изрек Мефодий.
- Ну и при чем тут это? - не выдержала Даф, отчаявшись дождаться продолжения.
- Короче, он случайно ударился носом о мое колено, и преподавательница сказала, что нас двоих ей слишком много...
- Но если это было случайно, то почему тогда?..
- А за три дня до этого он случайно толкнул меня головой на батарею, а ему случайно прихлопнуло кисти рук крышкой пианино. Есть там такая над клавишами... - пояснил Мефодий.
Даф вздохнула, подумав, что случай сложный. Интересно, как бы поступили с таким, как Мефодий, в школе Эдема? Хотя таких запущенных кадров там на ее памяти не было.
- И где сейчас этот?.. - зачем-то спросила она, спохватываясь, что едва не произнесла "дурак".
- Ну знаешь, я не отслеживаю жизненный путь всех идиотов, - заявил Мефодий.
Даф достала мак. Позднее ей казалось, что не она сделала это, а мак заставил ее. Скользнув по одежде, мак коснулся ворота Мефодия. Даф думала, что его придется как-то прикалывать, но цветок прильнул к Мефодию так, словно это была главная цель его существования.
- Что это? Зачем? - удивленно спросил Мефодий.
Даф не ответила. Она не была уверена, что поступила правильно. За спиной Мефодия, там, где шершавилась декоративного камня колонна, обросшая давно не мытой бородой искусственного плюща, ей померещилась ухмыляющаяся половинчатая физиономия суккуба Хныка.
- А где Мошкин? - вдруг спросил Мефодий.
Солонка с торчащей зубочисткой стояла на прежнем месте. Однако сам Евгеша к ней не прилагался. Он пропал, не оставив ни следа, ни звукового сообщения после сигнала. Мефодий все же заметил, что часть соли высыпана на стол, и на ней зубочисткой прочерчено несколько загадочных пересекающихся линий.
- Что это? - спросил он.
Взгляд Эссиорха задержался на них всего на мгновение. Мефодию показалось, что хранитель побледнел, а затем быстро и брезгливо стер странные линии.
- Не в моих правилах предупреждать о чем-либо слуг мрака. За такое меня по головке не погладят. Я могу только намекнуть. По моему мнению, попугайчики в резиденции мрака нуждаются в немедленном кормлении, - заявил он Улите.
- Эссичка, ты бредишь! У нас там нет никаких попугайчиков! - удивилась ведьма.
- Больше ничего сказать не могу!.. Прошу прощения! Я вынужден вас оставить! - сказал хранитель и быстро пошел к выходу. - Будь осторожна! Держи флейту наготове! Я постараюсь что-то предпринять, но, боюсь, уже слишком поздно... - шепнул он Даф.
Вращающаяся дверь "Общего Пита" прокрутилась за ним. Улита кинулась следом за Эссиорхом, требуя хотя бы поцеловать ее в носик, но почти сразу вернулась в большом изумлении.
- Его нет. Он исчез. И - главное: он не взял свой мотоцикл! - сказала Улита.