Глава 7.
Хмыренок районного масштаба.

Часа полтора спустя Дафна с Мефодием, оба со спутниками, встретились в центре зала на станции метро "Чеховская". Внешне событие никак не тянуло на знаменательное. Обычная встреча в запруженном людьми месте, где мечтательные лица влюбленных чередовались с деловыми физиономиями посматривающих на часы дядечек, у которых на лбу было написано: "Передам папку, и катитесь вы на все четыре стороны!" Чуть ближе к переходу коротковолосая девушка то обнимала парня, то принималась его ругать. Судя по диалогу, парочка ухитрилась, все на свете перепутав, по полчаса прождать друг друга на всех станциях ветки, начиная с кольцевой.
Ната и Дафна посмотрели друг на друга без восторга. Мефодию с его образным мышлением почудилось, что два стальных лезвия в руках у опытных Фехтовальщиков осторожно коснулись друг друга и отпрянули. Далее состоялся примерно такой разговор.
- Привет! - сказала Ната.
- Взаимно! - отвечала Даф.
- Ты как?
- Я никак.
- А зовут как?
- Никак.
- Чего так плохо-то? Вообще никак не зовут? И дела никак?
- Дела лучше всех, - кратко ответила Даф. Ната царапнула ее неласковым взглядом.
- Хм... А говоришь "никак", - протянула она. - Занятные у тебя волосы! Крашеные, конечно?
- Парик, - сказала Даф.
- Ну-ну, мутируйте дальше! - заметила Ната, и на этом первый боксерский раунд завершился примерно вничью с той только разницей, что Дафна пока работала в обороне.
Петруччо Чимоданов торчал рядом, сутулясь и сунув руки в карманы. В грохочущем людном метро ему было неуютно. Руководить за многолюдством было некем, не останавливать же проходящих криками: "НО! Поясняю: стоять! Слушаться!" Чимоданов томился и походил на суслика, которому хочется забиться в нору, к письменному столу и рукотворным монстрам.
С Натой он едва поздоровался. Мефодию же буркнул нечто совсем невразумительное. Однако на него никто не обиделся. Есть люди, обижаться на которых невозможно.
- Ну что! Пошли на Дмитровку! - бодро и жизнерадостно - даже, пожалуй, слишком бодро и жизнерадостно - сказала Дафна.
Ната насторожилась.
- А что там на Дмитровке? - спросила она.
- Да, кстати? - присоединился Петруччо, спохватившийся, что он тоже не в курсе.
- М-м-м... - затруднилась Дафна. - Ну не то, чтобы офис или школа... но...
- Вроде как учебное заведение? - уточнил Чимоданов.
- Точно, - подтвердил Меф, приходя на помощь Даф. - Заведение. В самую точку.
Слово ему понравилось. Он решил, что теперь всегда будет называть Дмитровку, 13 заведением. Пожалуй, это слово точнее отражает суть их темной шарашки, чем название "резиденция".
- Ну, так мы идем или нет? - поторопила Ната.
Терпения у нее было не больше, чем у пьяного сапера, решившего, что самый простой способ пересечь минное поле - прыгать с кочки на кочку.
Мефодий заметил, что у эскалатора Даф будто случайно замешкалась, пропуская всех вперед, и достала что-то из кармана. Мефодий присмотрелся.
- Мак? Разве он был розовый? - удивился он. Даф ничего не ответила. Она прижала к себе Депресняка и шагнула на движущуюся лестницу.
- Эй! - вспомнил Мефодий. - Ты мне фингал не заговоришь?
- У меня нет медицинского образования. Обратитесь в детскую поликлинику по месту жительства, господин Буслаев! - с вызовом сказала Дафна.
Мефодий озадачился. Две минуты назад все было нормально, а теперь вот на пустом месте всплеск. Как же надоели все эти девчоночьи капризы!
- Что с тобой такое? Разве ты больше не мой страж-хранитель? - спросил он с обидой.
Дафна промолчала и принялась наглаживать Депресняка с таким упорством, что, будь у кота хотя бы пучок шерсти, выработавшегося электричества хватило бы на сутки всему метрополитену.
- Ты его так до дыр протрешь! - заметил Мефодий.
- Мой кот! Что хочу, то и делаю! Захочу - засуну его в шестерни эскалатора! - мстительно отвечала Дафна.
Буслаев решил, что у него слуховые галлюцинации.
- Куда-куда сунешь? Эй, разве ты не светлая?
Даф опомнилась, поцеловала Депресняка в уродливую морду и без особых церемоний вновь забросила его на плечо.
- Я была светлая. А теперь благодаря тебе я в крапинку. И вообще, Буслаев, займись-ка лучше своей приятельницей, родившейся с тобой в один день.
- Ты что, ревнуешь? - удивился Меф. Этот простой вопрос стал запальником, который поднесли к давно заряженной пушке.
- КТО? Я?! Ты бредишь, Меф!
ПУФ! Десятком метров ниже на эскалаторе без видимого постороннего вмешательства с треском лопнули два стеклянных шара. Диспетчер, недоумевающая старушка, полная переживаний и подозрений, выскочила из своей застекленной будочки. Опыт подсказывал ей, что плафоны сами собой не разбиваются. И даже когда виноватых нет, они существуют по умолчанию. Задребезжал электрический звонок вызова милиции.
- Ой! Это не я!.. Я не хотела! - виновато шепнула Даф и уткнулась лбом в плечо Мефодию. Звук осыпающегося стекла утихомирил ее.
- Ничего, Дафна! В следующий раз ссориться мы с тобой будем только в комнате без тяжелых предметов и с резиновыми стенами! - сказал Буслаев.
Эскалатор, наконец, закончился. Никто не пытался их задержать, и они спокойно добрались до Большой Дмитровки.
Оказавшись у затянутого строительной сеткой Дома, Ната Вихрова и Чимоданов остановились и вновь принялись задавать вопросы: а что, а как, а почему? Вдобавок Ната опять, на нервной, что ли, почве, начала "пляску лица". На Дафну, как на стража, это не подействовало, Мефодий был готов и сразу отвернулся, а вот Чимоданов... Бедный Чимоданов, не дерни Мефодий его за рукав, гарантированно попал бы под машину. Глазки у него стали стеклянные, а в зрачках разве только розовых мультяшных сердечек не появилось. Однако скоро он очухался и принялся задавать дурацкие вопросы с удвоенным рвением, причем пару раз в его голосе появлялись прямо-таки мамочкины руководящие интонации.
Мефодий счел, что в целом подозрительность Вихровой и Чимоданова объяснима. Еще бы - притащили невесть куда и заманивают на малопонятную стройку. Любой подросток, выросший в каменных джунглях Москвы, забил бы тревогу, заподозрив неладное.
- Если боитесь, мы с Даф пойдем вперед, - сказал Мефодий.
- С Даф? Никогда не слышал, чтобы Дашу называли Даф! - сразу отреагировал Чимоданов.
- А я не слышал, чтобы "чемодан" просил писать его через "и", - буркнул Мефодий и, не дожидаясь ответного удара Петруччо, приподнял строительную сетку, ведущую к обшарпанной двери.
Он стал искать руну входа, ожидая, что та вспыхнет, но, к его удивлению, руны на привычном месте не оказалось. Она была то ли специально сколота, то ли случайно отвалилась вместе с большим куском штукатурки.
Даф и Мефодий обменялись красноречивыми взглядами. Если нет руны перехода, то нет и открытого прохода в резиденцию, нет пятого измерения и... вообще получается, ничего нет, кроме обветшавшего дома с провалившимся полом.
Однако, толкнув дверь, Мефодий понял, что это не так.
Резиденция существовала, но изменившаяся до неузнаваемости.
Теперь она больше напоминала средней руки офис. Исчезли: фонтан, картины, черный мрамор и все прочее упадочное великолепие. Присутствовали, несколько безликих столов, полдюжины компьютеров с невообразимым переплетением шнуров, шкафы с картонными папками для документации и два желтоватых дивана из кожзаменителя. Кроме того, то ли для сбора пыли, то ли для иного, неведомого отдохновения души рядом с диванами торчала искусственная пальма. Ее пластмасса бодро и свежо зеленела, несмотря на множество воткнутых в горшок окурков.
Изумившись до крайности, Мефодий осадил назад. Он решил, что что-то перепутал и попал не в тот Дом. Однако почти сразу увидел в приемной на секретарском месте... Мамзелькину. Старушка пребывала в одном из цивильных своих обличий да и выглядела вполне бодро. Ну лет на семьдесят с хвостиком. Зачехленная коса и вылинявший рюкзак, разумеется обретались на обычных местах. Без них Мамзелькину невозможно было себе представить. Воображение начинало пробуксовывать, и не за что ему, бедному, было зацепиться.
Набив глиняную трубку солдатской махоркой, Мамзелькина демонстративно выдыхала вонючий дым в сторону двух амбалов в темных костюмах, сидящих на диване напротив.
В первую минуту Мефодий решил, что это комиссионеры, ибо это племя крайне разнообразно и кого только не отыщется в нем, но, приглядевшись, понял, что амбалы вполне естественного, совершенно непластилинового происхождения.
Услышав звук открывшейся двери, оба амбала разом вскочили на ноги и уставились на Мефодия колючими глазами. Пиджаки у обоих оттопыривались и, в чем Меф был уверен совершенно точно, не бутербродами, которые мамочка приготовила им на обед. От настороженных глазок этой парочки так и веяло рутинным отсутствием гуманизма. В сравнении же с их габаритами кладбищенские качки, с которыми Мефу и Улите как-то пришлось иметь дело, показались бы недокормышами. Есть профессии, которые буквально отпечатываются на лицах. Так и этих представителей рода человеческого невозможно было принять за ученых-гуманитариев, менеджеров или продавцов женской одежды.
Дафна, Чимоданов и Ната остановились у входа, не решаясь проходить дальше. Чимоданов и Ната вопросительно и с вызовом смотрели на Даф, она же изо всех сил делала вид, что в курсе происходящего. Один только Депресняк вел себя естественно. В настоящее время его внимание целиком захватила правая передняя лапа, поддержанием чистоты которой и занимался раздвоенный, немыслимого цвета язык.
Заметив подбитый глаз Буслаева, Мамзелькина покачала головой и невозмутимо продолжала курить.
- Куда делась руна? Что у нас с офисом? - спросил у нее Меф.
- И-и-и, мила-а-ай, тут такое было! Ввалились эти молодчики и как начали челбучить! Уж они челбучили, челбучили! Челбучили, челбучили! Нервы все измотали! - запела старуха, грозя громилам пальцем.
- А руна? А новые столы? - спросил Мефодий.
- Это ты у Улиты спроси! Ее проделки! Глаза б мои не глядели на эту аморалку! Тьфу! - сказала Аида Плаховна, с омерзением ткнув пальцем в монитор компьютера, где на заставке "Рабочего стола" нежилась пляжного вида девица.
Смущенная нелестным вниманием, девица сделала робкую попытку спрятаться в папке "Мои документы", но, убедившись в тщетности сего начинания, сама прыгнула в "Корзину" и стерлась без возможности восстановления.
Вместо же девицы на "Рабочем столе" необъяснимым образом возникло смиренное кладбище с покосившимися крестами. Мамзелькина некоторое время созерцала его и осталась довольна.
- А вот это душевно! Это мне по нраву, огурчики вы мои солененькие! - сказала она с чувством, промокнув глаза платком.
- А это что за новая мебель? Что им здесь надо? - шепнул Мефодий Мамзелькиной, кивая на амбалов, которые, в свою очередь, разглядывали его без большого и теплого чувства.
Аида Плаховна снова дохнула на них вонючей махоркой.
- Это Вовик и Кирюша. А, может, Саша и Митюша. Не знаю, как их зовут на самом деле, ибо не имею ни малейшего желания знакомиться, - сказала она равнодушно.
- А что делают Вовик и Кирюша у нас?
- Они ждут своего хозяина.
- А где их хозяин?
- Он уже четверть часа достает Арея. Уж я голову ломаю, почему Арей до сих пор его не зарубил? Мягок стал Ареюшка, мягок... Бывалоча - чик! - а я ужо потом думаю, куда приписочку сделать, чтобы в Канцелярии Ареюшке за самоуправство не перепало, - заметила Мамзелькина с неудовольствием.
Буслаев хмыкнул. Прежде "менагер некроотдела" уверяла, что не тащит кого попало, а теперь вот какие выплывают подробности.
- Эти суслики хотели за хозяином увязаться, да я попросила их остаться. Посидите со мной, родимые! Все равно хотя б разик, да ишшо свидимся... - повысив голос, продолжала Аида Плаховна.
Мефодий взглянул на амбалов и оценил, что те ведут себя тихо и на старушку посматривают с тревогой. "Боятся ее и не могут понять почему... Оттого и недоумение в глазенках!" - расшифровал Буслаев.
- А что хочет от Арея хозяин этой мебели? - спросил он.
- А ты сходи в кабинетик, сам и увидишь. И Улитушка тоже там, курочка наша недоощипанная. И Тухломон, гадик пластилиновый!.. - сказала Мамзелькина.
Мефодий шагнул было к кабинету, но один из амбалов загородил ему проход длинной, как шлагбаум, рукой.
- Нельзя туда!
Мефодия (а, возможно, и амбала) выручил Арей, вовсю мощь легких рявкнувший из кабинета:
- Меф, это ты? Пулей сюда!
Амбалы в замешательстве переглянулись, и Буслаев проник в кабинет Арея. Как и весь офис, кабинет стал до неузнаваемости пошлым. Средний кабинет среднего начальника. На столе между телефоном и компьютером громоздилась куча безделушек, над которой генеральствовал вечный двигатель, пожиравший батарейки, как ребенок конфеты.
В воздухе пахло грозой. Арей, насупившись, сидел за столом и барабанил пальцами по столешнице. На него наседал лысоватый молодой мужчина в светлом пиджаке. Уже по тому, как он напористо навис над Ареем, оперевшись о стол, было видно, что у него хватка бультерьера. Улита - скромняга из скромняг! - стояла у окошка и ухаживала за фиалкой, отрезая сухие листики громадными портняжными ножницами.
Рядом маялся Тухломон, с которого сладкие улыбки осыпались как переспелые груши с веток. На этот раз Тухломон был в синеньком, очень уместном костюмчике и несколько цветастом галстуке. Эдакий шустряк-самоучка. Дядечка на побегушках. Недавно получив от Арея взбучку, Тухломон держался в тени и не лез на броневик с обычными речами. Даже к Мефодию он не стал приставать, а лишь пошевелил в воздухе пальчиками, будто скребся в запертую дверь.
- Заходи, Меф! Может быть, хоть ты прояснишь мне, что нужно от меня этому человеку? - приветствовал вошедшего Арей.
- Это тот мальчик-гении, о котором вы мне говорили? Тот, который принимает тут все решения? - даже не соизволив повернуться к Мефодию, спросил у Арея его посетитель.
Мефодий от удивления едва не сел на паркет.
- Он самый! Он это! - наябедничала Улита, щелкая ножницами.
Собеседник Арея наконец соблаговолил заметить Мефодия и уставился на него близко посаженными глазками.
- Издеваетесь? И это у вас принимает решения? Сколько тому младенцу лет? - поинтересовался посетитель.
"Уп-с! И везет же мне сегодня на средний род!" - подумал Мефодий.
- Совершенно верно. Решения принимает тут он. Мы их только выполняем, - не моргнув глазом, подтвердил Арей.
Самоуверенный тип пожевал губами и вновь занялся изучением Мефодия.
- Что у тебя с лицом? - спросил он.
- Упал с самоката на кулак случайного пешехода, который пытался защититься от меня зонтиком, - бодро отвечал Мефодий.
- Вот как? Острим? - недоверчиво протянул посетитель и вдруг резко спросил: - Фамилия?
- Буслаев, - от неожиданности ответил Меф.
- Имя?
- Мефодий.
- Должность?
- Моя? - растерялся Мефодий, пораженный, как быстро собеседник перехватил инициативу, фактически устроив ему допрос. Теперь понятно, что он ухитрился достать даже обычно флегматичного Арея.
- Заместитель директора, - подсказала Улита. - Не смотрите, что он мальчик. Возраст обманчив. Закончил школу в девять с половиной лет. В одиннадцать - институт. В двенадцать защитил докторскую диссерцию по теме "Управление крупным бизнесом в условиях системного кризиса"... И вот теперь работает у нас.
- М-м-м... - недоверчиво протянул посетитель.
- А вас, простите, как зовут? - спросил Мефодий, решив провернуть с собеседником тот же трюк с непрерывными вопросами, но потерпел фиаско.
Порывисто сунув в карман пиджака руку, посетитель извлек визитную карточку и, не вручая ее Мефодию, поднял ее на уровень его глаз.
Самцов Тиберий Цезаревич.
Должность, номера телефонов, равно как и название фирмы, скрывал смуглый палец с аккуратным ногтем.
- Что за нелепица? Самцов! Это что, литературный псевдоним? - не выдержала Улита.
- Фамилия, - процедил Тиберий Цезаревич сквозь зубы.
- Настоящая?
- Настоящая.
- В школе не дразнили? Тиберий Самцов! Фу! Это выходит, если я выйду за вас замуж, то стану Улита Самцова? Курам на смех!
- Вам это не грозит, девушка. Мне не нравятся дамы вашей... э-э... комплекции, - жестко, словно проводя скальпелем, произнес Самцов.
- Моей кого? - сужая глаза, переспросила Улита.
- С вашей фигурой, родная, - пояснил Тиберий Цезаревич.
Улита одарила его "взглядом для бедных" и отвернулась, кипя от негодования.
"Ему повезло, что он не сказал "толстуха". Тогда бы он и пяти минут не прожил", - оценил Мефодий.
Внезапно, без подготовки, Самцов надвинулся на него вплотную, так, что Буслаев увидел расширенные поры у него на носу. Он явно не стремился быть вежливым - напротив, откровенно шел на обострение отношений.
Мефодий по школе знал этот тип людей - любителей оказывать психологическое давление фокусами вроде неожиданного приближения к собеседнику или резкого понижения голоса. Вот и сейчас, сопя подростку в лицо, Самцов ожидал, что Меф немного отодвинется и уступит ему моральное преимущество. Однако Буслаев вместо этого проделал трюк, до которого своим умом дошел все в той же школе: а именно, подавшись вперед, резко щелкнул зубами, точно покушался отгрызть Самцову нос.
Тиберий Цезаревич моргнул и инстинктивно отдернулся.
- Значит, так! Шутки в сторону! - сказал он с угрозой. - Я уже битый час твержу твоему шефу одно и то же, а он делает вид, что не понимает. Поэтому повторю совсем кратко: я хочу купить этот дом.
- Видишь, мальчик мой, он опять про свое! Я уж ему и булку хлеба совал, чтобы покушал и ушел, а он все торчит! - горестно посетовал Арей.
Ему, кажется, доставляло удовольствие прикидываться простофилей.
- Мне нужен ясный и четкий ответ! И не испытывайте моего терпения! - повторил Самцов, пытаясь высверлить близко посаженными глазками дыру у Мефодия во лбу.
- Не обижайте нашего гения! Сбавьте обороты! - посоветовала Улита. - Говорят вам, мы не продаем. У нашей организации есть железный принцип: мы все покупаем и ничего не продаем.
- И еще арендуем! - уточнил Мефодий, любивший во всем ясность.
- И арендуем, - согласилась Улита.
- Меня не интересуют ваши принципы. Припрячьте их на черный день! - прервал его Самцов. - Я пришел, чтобы купить ваш особняк, и я его куплю. Вам он не нужен. Этот бесконечный ремонт будет тянуться целую вечность. Я не видел на лесах ни одного строителя. Я смогу извлечь из этого дома втрое больше выгоды. С вами или, что гораздо лучше, без вас.
- Вы нам угрожаете? - поинтересовалась Улита. - Именно поэтому и притащили сюда эти два шкафа в стиле "Купи лобзик и выпили сам"?
Самцов снисходительно ухмыльнулся.
- Ты о тех людях, что в приемной, детка? Это моя личная, охрана, чисто декоративная, для представительских целей. Поверьте, если бы я угрожал, все было бы иначе... Надеюсь, вы уловили суть?
- Что ж тут непонятного? У вас мания преследования, раз вы таскаете с собой столько дармоедов, вместо того чтобы дать им спокойно трудиться на фабриках и полях нашей родины, - сказала Улита, пожимая плечами.
Самцов проигнорировал этот выпад. Юмор на этого типа определенно не действовал.
- Я посредник. Всего лишь посредник. Предположим, кто-то хочет купить что-то, что ему категорически не хотят продавать. Тут возникаю я и помогаю получить согласие... И я его получаю. Ну так что? Каковы ваши условия? Я повторяю: нам нужен этот дом.
- И кто же окончательный покупатель? Кого заинтересовал наш скромный домик? - поинтересовался Арей.
- Не имеет значения, - отрезал Самцов. - Еще вопросы?
- У меня, - сказала Улита, поднимая руку,
- Надеюсь, важный?
- Крайне. И всего один.
- Тогда валяйте!
- Это правда, что в детстве мама била вас прыгалками, когда вы не хотели играть на скрипке? - сладко сказала ведьма, поднимая лицо от фиалок, Тиберий Самцов помрачнел, вгрызаясь в Улиту озабоченными глазками.
- Откуда ты знаешь? - спросил он нервно.
- У вас это на лбу написано, - сказала Улита.
Мефодий невольно фыркнул. Для ведьмы уровня Улиты лоб человека - открытая книга. Именно поэтому, а вовсе не по причине отсутствия вкуса, мудрые мужи Средневековья предпочитали носить челочку до бровей или в крайнем случае до середины лба.
Самцов еще некоторое время поиспепелял Улиту взглядом, но, убедившись, что на эту наглую девицу где сядешь, там и слезешь, притушил свой взгляд.
- Знаете вы или нет, это не меняет дело. Мне плевать. Я покупаю ваш особняк.
- И что же с ним сделают? Перестроят, снесут? - вдруг подал голос Арей.
Решив, что директор дал слабину, Тиберий Самцов воспрял. Его голос потеплел, подобно голосу палача, который беспокоится, не давит ли приговоренному к повешению веревочка.
- Снесут? Зачем же? Если бы его можно было снести, мы устроили бы все через вашу голову. К огромному сожалению, дом снести нельзя. Культурная ценность. Стены должны стоять. Сразу после покупки здесь выроют котлован, насколько я знаю.
- Котлован? Это шутка? - поднимая брови, перебил его Арей.
- Ничуть. Внизу планируется устроить банковское хранилище и подземную автостоянку. Тот куцый подвал, что сейчас существует на планах, нас нисколько не устраивает. Это нерационально, - рассуждая словно о свершившемся факте, сказал Самцов.
- А я вам говорю, что тут не может быть котлована. Никогда, - заметил Арей.
- Почему?
- Потому что это Большая Дмитровка, 13! Особое место, особый дом... Заступ не должен касаться этих подвалов. Уж можете мне поверить, Калигула Неронович, или как вас там, - сказал Арей.
Самцов задиристо, точно петух, царапнул пол ногой.
- Вы забываетесь! Вы вообще не понимаете, с кем говорите! - взвизгнул он. - Я вижу: вы глухи к доводам рассудка. Мне нужен ответ!
- Я же говорю вам: спросите у мальчишки! - посоветовал Арей.
- И вы согласитесь с любым его решением?
- Без сомнения. Первый раз вам, кажется, отказали? Посетитель нашарил глазами Мефодия.
- Итак, мальчик-гений, раз ваше руководство доверило вам решение, я жду его! Подумайте трижды!
Мефодий покосился на Арея. Тот изучал его лицо с особенным, сосредоточенным, даже, пожалуй, беспокойным вниманием.
"Нет, - подумал Мефодий. - Это не блеф. Ему действительно важно, что я скажу... Ничего не понимаю!"
- Купить можно только то, что продается. Наш дом не продается, - сказал он.
Во взгляде Арея, как почудилось Мефодию, мелькнуло облегчение.
"Он рад, что я отказал. Но почему? Разве от меня зависит, быть здесь резиденции мрака или не быть?"
Тиберий Самцов не слишком удивился ответу. Видно, его подвижный ум просчитал уже и отказ.
- А вот тут позвольте вам не поверить, юноша. Продается всё, - уверенно заявил он.
- И собор Василия Блаженного тоже? - быстро и с любопытством спросил Тухломон, слегка наклоняясь вперед. Он хотя и обещал Арею не вякать, но уж больно соблазнительная была возможность.
- При наличии предложения соответствующего уровня, - ни секунды не колеблясь, сказал Самцов.
Тухломон быстро извлек блокнотик. Человек, менее материалистический, чем Тиберий Цезаревич, мог бы поклясться, что блокнотик возник у него в руках сам собой.
- Браво! - с чувством сказал Тухломон, хватая его за руку. - Браво! Как я разделяю ваше мнение! У вас современный взгляд на вещи! Действительно, что такое собор? Просто неуклюжее культовое сооружение, мешающее свободному проезду танковых колонн по Красной площади! Вы со мной согласны, господин Самцов?
- Для меня это не принципиально! Я посредник! - сказал тот брезгливо.
- О, вот это я тоже ценю! Действительно, зачем держаться за принципы, когда их нельзя продать? А что вы, извиняюсь, думаете об эйдосах? Тоже ерунда, не правда ли? Дрянцо мелкое, а? Ну скажите!..
Самцов поморщился, с трудом выдирая ладонь из подозрительно липких пальцев собеседника.
- Что вы ко мне пристали? Какие еще пэйдосы? Отстаньте от меня немедленно!
- Именно пэйдосы! Так их, так! - кривлялся Тухломон, снижая голос до шепота. - Так, может, отдадите, а? А домик мы вам задаром завернем в газетку от тридцать второго числа. А?! Так отдаете? Скажите только: "отдаю!", и я отстану, чтоб мне провалиться на этом самом месте. Не хотите сказать "отдаю", скажите: "Хоть бы ты им подавился!", и я тотчас подавлюсь, клянусь мамой.
- Тухломон! - негромко, с раздражением окликнул Арей, как окликают вздорную собачонку, увлекшуюся перебранкой с другими псами.
Однако комиссионер долго не мог утихнуть. Он едва ли не скулил и, даже замолчав, продолжал смотреть на Самцова взглядом попрошайки.
- Ну позязя! Только одно словечко! - ныл он.
Однако Тиберий Цезаревич не способен был отдать что-либо просто так. Он лишь отмахнулся от Тухломона, опустился на стул и забросил ногу на ногу, продемонстрировав ослепительно белый носок.
- Вы, кажется, меня недопоняли, Мефодий, вы-с-собором-как-вас-там и ваш любезный шеф! Мы или найдем общий язык сейчас (к взаимному удовольствию, я имею в виду), или найдем его позже, но уже без взаимного удовольствия. Вы меня понимаете? - сказал он очень веско.
Арей, зевая, встал и потянулся. Вид у него был страдальческий.
- Пошел вон! - сказал он устало. Самцов оскорблено вскочил со стула, мигом утратив весь лоск.
- КОМУ ТЫ ЭТО СКАЗАЛ, ДРЯНЬ?!
- Кыш! - повторил Арей и, без размаха, точно отмахиваясь от докучливой мухи, влепил Самцову пощечину.
На бледной щеке Тиберия Цезаревича вспыхнуло красное пятно.
- Ты... подписал себе... смертный приговор! - задыхаясь, в три приема выпалил Самцов и выскочил из кабинета.
Из приемной донесся облегченный вздох дивана, от которого оторвались, наконец, массивные седалища амбалов.
Мефодий увидел, как Самцов сгоряча налетел на стоящую у дверей Нату и хотел выругаться, но та мило улыбнулась ему и примиряюще коснулась его руки своей ладонью. Усмиренный Самцов притих и, шагая как робот, пошел к выходу. В закрытое сеткой окно было видно, как Тиберий Цезаревич с охраной садится в машину и отбывает.
- Меф, мой мальчик! И ты, Улита! Что вы думаете об этом человеке? - зычно спросил Арей.
- А ну его! Хмыренок районного масштаба! - отозвался Мефодий.
- Пожалуй, настоящих хмырей ты не видел! Подмечено, однако, верно, - отозвался Арей.
- А эйдос-то у него, эйдос! - с нежностью сказал Тухломон. - Маленький, поганенький, бледненький. Да ведь горит же! Прям свеча на ветру. Нужно бы прибрать.
- А надо ли? Задешево не купишь, а задорого он никому не нужен, - заметил Мефодий.
- Задаром возьму! Задаром! - убежденно сказал Тухломон. - К каждому сердцу есть своя отмычка. Порой такая простенькая, что стыдно становится. Вроде посмотришь со стороны: ну прям банковская дверь. Сталь везде и воля! Подступиться боишься. А там смотришь: ба! да не закрыто же!
- И что этому хмыренку нужно от нас? Особняк? - спросил Мефодий, прерывая его болтовню.
- Вроде того... Увидел, что домик никак не отремонтируют да и сидит в нем непонятно кто, и засуетился, шакальчик. Думает, куплю за копейку, продам за рубль. Опять же, этот Самцов - мелкая шушера, карта не крупнее валета. Но вертится где-то около крупных рыб. Может, попросим Аиду Плаховну пожелать ему "спокойной ночи"? Воображаю себе некролог в газетке: "Он шел по головам, но головы, как это и следовало ожидать, кончились, и он оступился", - заявила Улита.
Тухломон, оценив фразу, хихикнул.
- А смысл? Ну раздавим эту пиявку - пришлют другую, - резонно заметил Арей. - Нет, сдается мне, не все так просто... Дом в центре - это понятно, лакомый кусочек в человеческом мире, но тут есть еще что-то... Котлован в подвале... На старом Скоморошьем кладбище! До такого самому не додуматься!
- А как они вообще сюда попали? - спохватился вдруг Мефодий.
- Случай. Стали барабанить в дверь и ненароком повредили руну. Можно было, конечно, их сразу отфутболить, но Улита решила позабавиться... Как тебе наш новый офис? Все это было сотворено буквально за минуту. Где-то, я уверен, недосчитались пары столов и полдюжины компьютеров... - сказал Арей с улыбкой.
Видно было, что он доволен шустрой секретаршей. Улита просияла.
Из приемной донесся примиряющий голос Даф. Кажется, Чимоданов не поладил с Мамзелькиной и читал ей нотации. Да и Ната Вихрова явно была не из тех, кто пытается спрятаться за шваброй.
Арей восхищенно присвистнул.
- Ого, скандалят? Кто у нас там, новые ученики?.. Браво! Вы всех собрали?
- Нет, только двоих, - ответил Мефодий.
- А вот это скверно. Тогда мчитесь с Даф за третьим, а с этими останется Улита... - велел Арей.
Покидая вместе с Дафной особняк, Мефодий вновь вспомнил о котловане. Почему мечник мрака так напрягся, когда речь зашла о подземном гараже, и почему так упорно стремился, чтобы конечное решение принял он, Меф?