***

   Дом Светлейших больше всего походил на столб света или огня, пронзавший небеса. Где-то на уровне первого неба Дом Светлейших скрывали тучи, второе же и третье небо терялись в необозримых высотах, не позволяя даже самому посвящённому стражу света увидеть вершину. Некоторые утверждали, что, когда это произойдёт, мирозданию наступит конец, но утверждали без особой категоричности, с той долей недоверия, с какой пересказывают древние апокрифы.
   У входа застыли два огромных каменных грифона. Они находились здесь со дня основания Эдемского сада и успели покрыться сеткой трещин. Это была надёжная охрана. Грифоны обладали развитым глубинным зрением. Попытайся проникнуть в Дом Светлейших кто-то из стражей мрака, ожившие грифоны немедленно растерзали бы его, под какой бы личиной он ни скрывался. Такие случаи в истории уже бывали.
   Стражи света спокойно проходили между грифонами, не обращая на них внимания, но Даф всякий раз испытывала сильный дискомфорт, точно была не добропорядочным стражем, а наглой самозванкой. Вот и теперь она прошмыгнула между ними как можно скорее. Левый грифон остался неподвижен, однако правый чуть-чуть повернул голову. В его открывшемся каменном глазу Даф с ужасом увидела внимательный тёмный зрачок. Живой зрачок, проницательно изучавший её. В этом зрачке не было ненависти, зато было сосредоточенное и недоброе внимание.
   Даф облизала губы. Прежде такого никогда не случалось. Грифоны обращали на неё не больше внимания, чем на любого из разгуливающих по Эдему павлинов. Прежде, но не теперь… Сейчас грифон определённо что-то заподозрил!
   Размышлять дальше на эту тему времени и возможности не было. Даф уже влетела в холл, огромный, как драконбольный стадион у элементарных магов, и опустилась на мраморный пол рядом с транспортной руной. У руны бдительно дежурили два стража. Даже флейты у них были особенными – с короткими примкнутыми штыками с закруглением для срезания дархов и быстрого парирования ударов холодным оружием. Поднести флейту к губам тоже надо успеть…
   Это были бойцы из полка златокрылых – эдемской гвардии. На шее у каждого висела тонкая цепочка с золотыми крыльями – высшая награда за мужество. Крылья остальных стражей могли быть только бронзовыми. Даф слышала, чтобы получить золотые крылья, надо сделать не менее трёх вылазок в тыл мрака и вернуться с задания хотя бы с одним трофейным дархом, полным отвоёванных эйдосов. А во мраке стражей света не встречают с распростёртыми объятиями, уж можете поверить. Лишиться головы и крыльев там проще, чем сыграть на флейте «Мурку». Имена златокрылых, не вернувшихся с задания, в тот же час вспыхивали пурпурными буквами на мраморной доске, установленной у эдемских казарм.
   Один из стражей – с тонкими губами и правильным греческим носом – цепко уставился на Даф. «Старший страж Пуплий», – прочитала Даф на его мерцающем значке. Имя было такое же противное, как и его обладатель.
   – Да будет… – начала Даф.
   – Да воспылают!.. – сухо перебил страж. – Ты к кому, девочка?
   – Третье небо! Генеральный страж Троил! – гордо доложила Даф, стараясь заглушить свою внезапно возникшую антипатию. «Когда же я наконец перестану судить о стражах по первому впечатлению?»
   – Он тебя ждёт? – спросил другой страж, на вид чуть более добродушный. На его значке значилось «Старший страж Руфин».
   – Ага, ждёт! – сказала Дафна.
   Она неосмотрительно попыталась встать в руну, однако тонкогубый страж преградил ей дорогу.
   – Погоди, детка! Не спеши, а то успеешь! Сперва покажи допуск на третье небо!
   – Мой допуск только на первое. Но Троил вызывал меня! Правда! – сказала Дафна, добавляя в голос требуемую толику милой наивности и одаривая стражей улыбкой.
   Обычно это срабатывало, однако теперь перед ней были явные сухари.
   – Письменно или устно?
   – Устно, – созналась Даф.
   Златокрылые многозначительно переглянулись.
   – Может, ещё и лично?
   – Нет, не лично. Через гонца…
   – Хм… Имя гонца? Его номер?
   – Гонца? Откуда же я знаю?
   – Ты не посмотрела его номер?
   – Не-а.
   – Неосмотрительно. А своё-то имя ты помнишь? – усмехнулся Руфин. На взгляд Даф, он был малость помягче Пуплия, да и относился к ней не так подозрительно.
   – Дафна! Страж № 13066, третий дивизион света, – обиженно сказала Даф, показывая внутреннюю часть своих бронзовых крыльев, где этот номер был отлит.
   Пуплий кивнул. В его руке возник свиток всеведения. Пуплий просмотрел его и сверил отпечаток ауры. «Пусть теперь кто-нибудь скажет, что среди стражей света нет гадов и зануд», – подумала Даф, почти физически ощущая, как у одного из её перьев темнеет кончик. В Эдеме не поощрялись такие крамольные мысли. Теоретически в правильную голову правильного стража они и забрести-то не могли.
   – М-м-м… Занятная история. Не очень-то похоже, что это действительно твоя аура. В списке всеведения она гораздо розовее. Да и нимб какой-то подозрительный. По форме, как у стражей мрака, хотя, пожалуй, у них не бывает такого оттенка. Не нравится мне это! – пробурчал Пуплий.
   – Вы что думаете, что я это не я? – спросила Даф.
   – Я ничего не думаю. Моя задача установить истину, – сурово сказал Пуплий. – Возраст?
   – Чей, мой? – не поняла Даф.
   – Нет, мой!
   – Откуда же я знаю ваш? Я не хожу по комиссионным магазинам! – удивилась Даф.
   – Ты что, перегрелась? – неожиданно спокойно спросил Пуплий. – А? Твой возраст, твой!
   – Невежливый вопрос для девушки! За такие вопросы на голову роняют канделябр! Потом поднимают его и роняют ещё раз! – надулась Дафна.
   Руфин опустил ей руку на плечо.
   – Перестань его злить, детка. Он сейчас взорвётся, и мне придётся дежурить одному. Если ты хочешь попасть к Троилу, тебе придётся сказать, сколько тебе лет, – сказал он.
   – Ну ладно. Тринадцать тысяч пятьсот восемьдесят семь лет! – неохотно выдавила Дафна. Врать не имело смысла. Всё равно её возраст был указан в свитке всеведения.
   Пуплий пожал плечами. На его суровом лице ясно читалось: «Берут всяких малявок на работу!»
   – Но выгляжу я взрослее! Мне мало кто даёт меньше пятнадцати тысяч! – торопливо добавила Дафна.
   Руфин засмеялся.
   – Я бы дал тебе все восемнадцать тысяч. При хорошем освещении. При очень хорошем, – хмыкнул он.
   Даф печально уставилась в пол. Стражи взрослеют медленно. В тысячу раз медленнее, чем лопухоиды.
   – Если бы… Но пока мне только тринадцать! – вздохнула она.
   – Ничего, детка. Не унывай! Пять тысяч лет пройдут быстро. Ты и моргнуть не успеешь. Сменятся несколько лопухоидных цивилизаций, станут песком египетские пирамиды – и всего-то, – ободряюще, без всякого подвоха сказал Руфин. Даф он начинал нравиться.
   Зато Пуплий присосался к свитку всеведения, как пиявка.
   – Статус в дивизионе! – потребовал он.
   – Младший страж!
   Златокрылый заглянул в пергамент.
   – Младший страж? Нестыковочка! В твоём деле значится, что ты только помощник младшего стража. Чем объяснишь, а?
   – Неправда! – возмутилась Даф. – Я уже младший страж… Ну почти… Меня обещали произвести в младшие стражи, если…
   – Если что?..
   «Если я не буду путаться под ногами до конца столетия!» – хотела сказать она, повторяя слова своего прямого начальника, но подумала, что эта информация будет уже лишней.
   – Если и дальше моя помощь будет такой же неоценимой! – заявила Дафна.
   Она хотела добавить, что от такого помощника, как она, отказались уже все младшие стражи и потому у руководства просто выхода другого не будет, как и её тоже произвести, но решила, что лучше об этом умолчать.
   – Пуплий, по-моему, с девчонкой всё в порядке! – примирительно сказал Руфин.
   – Сейчас проверим… – процедил Пуплий. Он зажмурился и, не повышая голоса, сказал, настроившись на нужный телепатоканал: – Канцелярия! Старший страж Руфин, охрана рун… Подтвердите приглашение! Дафна, № 13066б к Генеральному стражу Троилу!
   Дафна была уверена, что её отправят, сказав: «Девочка, иди гуляй! Троил о тебе и знать ничего не знает», но голос канцеляриста равнодушно произнёс:
   – В списке значится… Вызов подтверждён.
   Пуплий неохотно отодвинулся, повинуясь приказу, и Дафна шагнула в руну. Не удержавшись, она сделала Пуплию ручкой и послала ему воздушный поцелуйчик.
   – Пока, розовый и пушистый! Ты просто симпатяга! Я попрошу Троила, чтобы он назначил меня твоим начальником и каждый день буду проверять у тебя документы. Вечером и утром. Тебе понравится! – сказала она.
   Руфин захохотал. Пуплий с досадой отвернулся и активировал руну. Руна вспыхнула. Несколько мгновений спустя Дафна материализовалась в другом холле.

***

   Так высоко Дафна поднималась впервые. Третье небо! Она на третьем небе! Она, Даф, чей допуск распространяется только на первое! Даже второе небо прежде казалось ей почти недосягаемым. Чтобы попасть на него, надо было беспорочно прослужить свету не менее двадцати тысяч лет. И ещё десять тысяч лет, чтобы получить допуск на третье. Едва ли даже у всех златокрылых он был, потому Пуплий так и придирался.
   Вышагнув из руны, края которой продолжали слегка золотиться, Дафна осмотрелась. Она стояла на возвышенности, окружённой невысоким мраморным бортиком.
   Никакого бестолкового мельтешения, которым всегда невыгодно отличалось первое небо, здесь не было и в помине. Ни лишних стражей, ни суетящихся домовых с вениками и пылесосами, ни призраков с арфами – ничего отвлекающего. Тишина и покой – полные, но не чрезмерные. По полу, раскинув упаднически роскошные хвосты, значительно расхаживали павлины. В углу на медном треножнике в скромном глиняном горшке невзрачными цветочками цвёл кактус истинного величия. Журчал фонтан, подвигающий мыслить даже тех, кто сроду этого не делал. Навстречу Дафне вспорхнула стая белых голубей. Прошёл белый единорог с созерцательной задумчивостью в выпуклом глазу. Даф подумала, что единорог тут совсем не в тему. Ему куда уютнее было бы внизу, на зелёных пастбищах Эдема. Прочитав её мысли, единорог благодарно фыркнул и попытался приветливо потереться о Даф почти метровым рогом.
   Кое-как увернувшись, Даф проследовала дальше. Единорог увязался было следом, но быстро отстал, кося лиловым глазом. Сквозь прозрачные стены в холл лился яркий свет. Он буквально одурял бесконечным, брызжущим счастьем. Дафна ощутила, как её начинает переполнять бодрость. Она была готова не только брать больше – тащить дальше, но и одна напасть на легион стражей мрака.
   Но тут настроение Даф слегка съехало вниз. Она увидела табличку:
   «Осторожно! Атмосфера третьего неба содержит насыщенную эйфорию. При первом посещении не допускайте глубокого дыхания! Не выходите на балконы и не смотрите незащищёнными глазами на солнце. Это может привести к растворению личности».
   «Ага! А вот и ложка дёгтя в этой бочке с динамитом! Я так и знала, что что-нибудь эдакое да будет!» – разочарованно подумала Даф.
   Она шагнула вперёд. Двустворчатые двери, такие огромные, что верхняя их часть терялась где-то в небесах, бесшумно открылись. Даф оказалась в приёмной. За длинным столом, стоявшим боком к двери и заваленным пергаментами и папками, сидел унылый, очень худой страж, на переносице которого поблёскивали стёклышки пенсне. Он был так высок, что, даже сидя, был выше стоящей Дафны. Даф осторожно подошла к нему сбоку. Ей показалось, что верзила пишет, но он, высунув от усердия язык и словно помогая себе им, что-то вырезал маленькими ножницами из бумаги. Даф он не замечал.
   Дафна постояла с полминуты рядом, а затем нерешительно кашлянула. Верзила вскинул голову, смутился и торопливо накрыл свою работу какой-то папкой. Даф это показалось милым: ещё бы – у такого гиганта и такое домашнее трогательное хобби.
   – Я вас слушаю, – сказал верзила неожиданно тонким и высоким голосом.
   – Вы Троил? – спросила Даф.
   – Я его секретарь, Беренарий. – Верзила спрятал ножнички. – Вы Даф?
   – Да.
   – Проходите, Генеральный страж Троил ждёт вас!
   Она постучала и оказалась в неожиданно маленьком уютном кабинете. Троил не любил лишних пространств. На стене, на ковре, висело несколько трофейных мечей и кинжалов с характерными зазубринами для срезания дархов. В молодости Генеральный страж служил в златокрылой гвардии, одержал несколько побед в сложных схватках со стражами мрака и любил об этом вспоминать.
   Когда Даф вошла, Троил сидел за столом и что-то писал в толстую, почти на две трети заполненную тетрадь. Перо, которым он водил по бумаге, время от времени окуная его в чернильницу, было белым, с золотистым кончиком. Типичное маховое перо Пегаса. В последнее время такие перья вошли в моду у высшего руководства света. Учитывая, что маховых перьев у Пегаса было не так уж и много, а отрастали они медленно, к лопухоидным писателям ощипанный Пегас летать стыдился и вместо себя посылал крылатых ослиц. Ослицы легко искушались сахаром и на своих широких спинах охотно развозили по издательствам рукописи плодовитых литераторов, которые сами же и отшлёпывали задним копытом.
   Даф кашлянула, напоминая о своём появлении. Генеральный страж сначала закончил предложение и лишь затем, отложив перо, поднял голову. Троил был невысок, изящен, с блестящей лысиной и с ярко-зелёными, точно изумрудными глазами. В профиль он слегка смахивал на старенького Андрея Болконского, пережившего неприятный эпизод с ядром и отделавшегося лёгкой контузией. Его цепь с золотистыми крыльями была снята и по-домашнему лежала на краю стола. Даф это слегка удивило.
   Троил молчал, разглядывая её с любопытством. Он явно не спешил начинать разговор. Даф уже стала нервничать, когда он мягко спросил:
   – Что у тебя с нижней губой?
   – Ничего. А что с ней такое? – испугалась Даф, на всякий случай потрогав губу языком.
   – Я спрашиваю про золотое кольцо.
   – А-а-а, это пирсинг! – догадалась Даф.
   – О Свет! Ходить с проколотой губой! Это же неудобно!
   – Я уже привыкла. Вначале, конечно, мешается, но потом забываешь, – заявила Даф.
   Троил задумчиво пожевал губами.
   – Страж света с пирсингом… Необычно. А что заставило тебя проколоть себя? Аскетизм? Подражание африканским колдунам? Потребность в неформальном выражении? – мягко спросил он.
   Даф решила, что он явно из тех старичков, что пытаются уследить за всем новым, всё понять и идти в ногу со временем, а потому ещё безнадёжнее от него отстают.
   – Да нет, просто прико… – начала Дафна, но, взглянув на укоризненное лицо Троила, осеклась.
   Генеральный страж встал и стал медленно прохаживаться по кабинету. Даф следила за ним одними глазами, как за маятником.
   – Я давно наблюдаю за тобой, – продолжал Троил. – Порой мне приходилось успокаивать тех, кто считал тебя недостойной быть стражем. Я полагал, что каждому надо дать шанс. Во всяком случае, думал так до определённого момента…
   Дафна напряглась, пытаясь понять, куда он клонит.
   – Особенно большие споры были после той истории с магией мрака. Нас встревожило даже не то, что ты её применила – в конце концов, это можно списать на ошибки юности, сколько то, что начертанная тобой руна обрела силу. Она не должна была обрести её, будь ты настоящим стражем света. Понимаешь? Просто не должна.
   – Даже если я правильно её начертила? – усомнилась Даф.
   – Если бы ты правильно начертила сто тысяч рун мрака! Руна – это фигура, не более! Причудливый рисунок! Пустой кувшин, да простится мне это банальное сравнение. Умирающему в пустыне от жажды кувшин не поможет, если в нём нет воды. Не так ли? Вот и руна, пока её не наполнит сила того, кто её начертил, останется просто рисунком. Причём сила должна быть вполне определённой – силой света или силой мрака. – Троил замолчал и посмотрел на Даф так пристально, что ей захотелось проверить, всё ли у неё застёгнуто или завязано.
   Пауза становилась томительной.
   – О чём я говорил?.. А, да! Всё это навело меня на мысль, что ты не обычный страж света. Да, ты была им по рождению, но со временем в тебе всё больше начали проявляться черты стража тьмы, – подвёл итог Троил.
   Вспомнив о тёмных перьях, Даф поспешно свела крылья за спиной. Она уже жалела, что не отстегнула их в коридоре.
   – Крылья обмануть сложно. Они понимают стража прежде, чем он сам поймёт себя, – назидательно заметил Троил.
   – И что теперь? Я должна сдать крылья? Я больше не страж? Меня лишат допуска в Эдемский сад и изгонят к лопухоидам? – взволнованно спросила Даф, вспоминая каменных грифонов. Не только крылья, грифоны тоже что-то почуяли.
   – К смертным, – укоризненно поправил Троил. – Не к лопухоидам, а к смертным… Не надо всех этих скользких словечек, которые так любят элементарные маги.
   Троил долго разглядывал перстень у себя на пальце, вращал его, точно пытаясь снять, а потом со вздохом сказал:
   – Нет, Даф, мы тебя не изгоняем. При других обстоятельствах, возможно, совет настоял бы на твоём изгнании. Но не теперь… Сейчас нам нужен такой неправильный страж, как ты… Личность, содержащая в себе как свет, так и мрак. Как ты посмотришь на то, чтобы получить особое задание?
   – Какое? – жадно спросила Даф.
   Ей никогда не давали особых заданий. Только: «Не вертись под ногами! Иди поделай что-нибудь!»
   – Задание, от которого зависит судьба Эдема, наша судьба и судьба смертных, – с сожалением произнёс Троил. В его голосе явно звучало: «Такое задание, а я даю его девчонке! В своём ли я уме?»
   Даф напряжённо ждала продолжения. Она уже начинала привыкать, что Троил делает такие паузы, в которые можно успеть разгрузить вагон с металлическим ломом.
   – Нам нужен секретный агент. Агент света во мраке. Я отдаю себе отчёт, что ты не самая подходящая кандидатура, но выбора просто нет. Любого другого стража, в котором нет внутренней тьмы, они раскусят в два счёта. Тебя же мы можем изгнать, и они примут тебя, так как ты будешь для них своей… Возможно, примут. Но об этом мы ещё поговорим. А теперь главное…
   Генеральный страж мягко провёл по воздуху ладонью.
   – Взгляни! – сказал он.
   Дафна пригляделась. В воздухе медленно проявились сколотый передний зуб, длинные русые волосы, чуть прищуренные дерзкие глаза.
   «А он ничего! Интересно, кто этот мальчишка?» – подумала Даф. В Эдемском саду она такого определённо не встречала.
   – Его зовут Мефодий. Он и есть твоё задание. В нём, как и в тебе, есть свет и мрак, и неясно пока, какое начало возьмёт верх. А ещё у него есть дар. С каждым часом парень становится всё сильнее. Он, как и мы, не нуждается в силе дарха, как губка впитывает мощь эмоций лопу… м-м… смертных, и он же единственный, у кого есть шанс пройти чёрно-белый мраморный лабиринт Храма, добравшись до внутренней двери! – произнёс Троил.
   – Вот здорово! Молодец мальчишка! – с воодушевлением сказала Даф, решив, что должна что-нибудь вставить.
   – ЗДОРОВО? – непонимающе переспросил Троил.
   – Ну да! Это же так классно, когда человек может куда-то пойти, до чего-то добраться! Разве не так? Разве мы этого не поощряем? – сказала Даф уже не так уверенно.
   Генеральный страж проницательно взглянул на неё.
   – Как тебя вообще взяли в стражи? Ты же не знаешь даже истории! – сказал он.
   – Вообще-то я проходила инструктаж, – возразила Даф.
   Да и что она ещё могла сказать? Что на лекциях она рисовала на преподавателя карикатуры (ну кто виноват, что у него было такое уникально глупое лицо и привычка восторженно блеять во всяком мало-мальски патетичном месте?), а отчётный тест списала у влюблённого в неё зубрилы. Кстати, бедному зубриле повезло куда меньше. Сам он тест провалил. Профессор заметил, как он тянет к Дафне руку с бумажкой, и решил, что он списал у Даф, тем более что на лекциях Даф всегда сидела, уставившись в тетрадь с крайне глубокомысленным видом. Всякий же раз, как профессор начинал блеять, она кивала и улыбалась, что воспринималось профессором как единство взглядом и чувств.
   – Ясно, – терпеливо сказал Троил. – Тогда совсем коротко позволь напомнить тебе детали. Много лет назад произошла грандиозная битва. Мрак, накопивший в своих дархах чудовищные силы, бросил вызов свету. Мы потерпели грандиозное поражение. Наши лучшие полки были смяты, центр уничтожен, фланги оттеснены. От гвардии златокрылых осталось лишь несколько храбрецов. Ещё немного, и стражи мрака захватили бы Эдемский сад – нашу последнюю цитадель. С помощью титанов, освобождённых из земных недр, они забрасывали Эдемский сад валунами и скалами. Мы несли чудовищные потери и должны были полечь все до единого. И тут уцелевшие храбрецы из гвардии – девять златокрылых: Патрикий, Ефросин, Дий, Вифоний, Галик, Иллирик, Никита, Конон и Онисий – как видишь, я помню их поименно – решились на отчаянный шаг. Они прокрались ночью в стан врага и разом напали на отлично охраняемый шатёр Властелина Мрака Кводнона. Все девять погибли – но Дию удалось нанести Властелину смертельный удар и разбить его дарх, содержащий многие тысячи эйдосов. Видела бы ты эту вспышку, когда освободились все эйдосы разом! Ночью стало светлее, чем днём! Силы мрака дрогнули. Для нас это послужило сигналом, что наступил переломный момент. Наши полки воспряли духом, ринулись в бой на обезглавленное войско неприятеля и одержали победу. Тёмные стражи бежали во мрак. Долгие годы – золотые годы для всех нас – они отсиживались там, пока вновь не стали совершать вылазки, захватывая новые эйдосы. Так как нападали они главным образом тайно, не вступая в открытые сражения, их вылазки имели эффект. Тогда же появились первые комиссионеры и суккубы – прислужники тьмы из низших духов, которым они дали тела. Мало-помалу наши силы вновь пришли к балансу. Это скверно, но пока терпимо. Однако теперь у стражей появился шанс нарушить баланс сил, если они получат то, что сокрыто в дальней комнате Храма Вечного Ристалища.
   – А что там скрыто?
   – Никто не знает. Но если бы оно не стоило того, Храм вообще не появился бы. Что-то такое, что, возможно, стоит всего мироздания. И если так, то это должны получить мы – стражи света, а не стражи мрака. Ни один страж мрака, равно как и страж света, не может пройти чёрно-белый лабиринт. Но есть тот, кто сможет. Вскоре Мефодию исполнится тринадцать.
   На лбу у Троила выступила испарина. Его глаза тревожно зарыскали по столешнице. Пальцы коснулись пера Пегаса и раздражённо отбросили его.
   – Храм Вечного Ристалища – это кошмарное место! Место, неподвластное ни нам, стражам света, ни стражам тьмы. Там внутри не действуют ни силы дархов мрака, ни первосила. Туда не решится зайти никто. Это верная гибель для каждого самого могучего мага… Верная гибель! Сколько раз мы посылали туда гонцов, людей, сильных магов, сколько искателей приключений забредали туда с самыми свежими идеями, горячими сердцами, надёжными картами. Сколько уверенных в успехах чародеев переступали порог Храма, и ни один – ни один не вернулся. Как-то целых двадцать магов вуду из секты играющих со смертью направились туда. Они поклялись, что или погибнут все, или пройдут лабиринт. Вначале они для пробы запустили в лабиринт сотню мышей и полсотни кроликов. Те сразу разбежались хаотично, без всякой системы. Все сгинули без следа, рассыпались мелким пепельным прахом, который даже и прахом-то нельзя было назвать. Не было ни крови, ни жалобного писка, ни раздавленных костей, но маги вуду и без этого знают, когда наступает смерть. Лишь одна мышь случайными зигзагами добежала до десятой плиты и остановилась там, вполне живая и здоровая. Тогда один из магов вуду отправился по следам этой счастливой мыши, наступая на те же плиты, что и она, с мешком, полным лягушек. Всё это маги вуду принесли с собой, ибо никакие из заклинаний здесь не имели силы. Едва маг ступил на десятую плиту, как мышь рассыпалась прахом. Вначале лапы, хвост, а потом и тело. Маг вскрикнул. Он понял, что десятая плита тоже убивала, но убивала отсроченно. Её надо было проходить быстро, очень быстро, но обязательно проходить! И ещё он понял, что у него осталось всего несколько минут. Но он был настоящий маг вуду – из тех, кто, заранее готовясь к смерти, спит в каменной усыпальнице и ест вилками из костей учителей своих учителей. Он выпустил из мешка всех лягушек, и они запрыгали кто куда. Лишь одна из них прошла ещё шесть плит, но, когда попыталась перескочить на седьмую, исчезла. Тогда маг вуду оглянулся на своих, улыбнулся им и пошёл по следам той лягушки. Остальные маги смотрели с порога, как он идёт. Он прошёл четыре плиты, а когда ступил на пятую, его нога вдруг рассыпалась прахом, а потом рассыпался и он сам… Его прах остался на пятнадцатой плите. Счёт, впрочем, условен. Как я уже сказал, правильные плиты лабиринта идут вразброс.
   – Но почему так рано? Он слишком долго задержался на десятой? – спросила Даф.
   – Не думаю. Скорее, он не очень точно повторил то, что сделала лягушка. Четырнадцатая плита была медленной плитой. На ней нужно было задержаться не меньше минуты, как это сделала случайно лягушка. Маг же покинул её слишком быстро, и плита наказала его за торопливость… После первого мага пошёл второй. Ему неожиданно повезло. Он добрался до шестнадцатой плиты – той самой, до которой не дошёл его предшественник, а затем довольно лихо прошёл ещё девять плит. Причём только пять плит ему помогли пройти мыши. Следующие четыре угадал он сам. А потом он угадал ещё две. Только угадал их так, что лучше об этом вообще не говорить. Он споткнулся и упал вперёд на руки. Его руки, которые он выставил вперёд, были на двадцать седьмой плите, а ноги остались на безопасной двадцать пятой. На двадцать шестой же плите лежал прах. Его прах… Третий маг вуду добрался до двадцать седьмой плиты, благополучно перепрыгнув через двадцать шестую. Но он совершил ошибку: выпустил кроликов не на ту плиту, где стоял сам, а на соседнюю, которая оказалась плитой-ловушкой. Нет, кролики не сгинули. Но они все остались на этой плите и никак не могли с неё выскочить, толкаясь, словно в невидимые стеклянные стены. Двадцать белых кроликов в ловушке пустоты. Магу стоило бы запускать их по одному, но, думаю, он растерялся. Пытаясь исправить ошибку, он сам шагнул на одну из соседних плит и внезапно стал хохотать. Он хохотал, как будто был очень счастлив, а ноги его увязали в плите, как в трясине. Так он и исчез, хохоча и показывая пальцем куда-то в пустоту, как будто видел то, что его крайне забавляло.
   – Он так ничего и не узнал? – взволнованно спросила Даф.
   Троил пожал плечами:
   – Почему? Кое-что он всё же узнал, а именно то, что двадцать восьмая плита – ловушка, а двадцать девятая – плита смеющейся трясины. Четвёртый маг-вуду прошёл ещё несколько плит, пока тридцать четвёртая плита не поставила точку на его грустной жизни. Остальные маги видели, как он застыл на месте, вздрогнул, словно его чем-то укололи, а потом вдруг присел на корточки и на что-то уставился. Он зачерпывал что-то горстями, удивлённо и радостно улыбался и, поднимая руки, разжимал их, точно пересыпал монеты. Затем лицо его стало хищным, жадным, черты заострились, в глазах появился болезненный блеск. А руки его всё пересыпали и пересыпали невидимое золото. Так продолжалось довольно долго, пока очертания мага не стали прозрачными и он не исчез. Тогда оставшиеся маги отметили на плане эту плиту как опасную, и на квадраты пола шагнул следующий колдун вуду. Ему удалось благополучно миновать несколько ловушек, пока он не попал на плиту бессмысленной гонки. Так её потом назвали. Тут он вдруг подскочил, прищёлкнул ногами, а после побежал как ненормальный, точно опаздывал куда-то и хотел успеть. Он нёсся, падал, вскакивал, снова бежал, задыхался, обливался потом, а под конец уже почти полз, потому что у него не было сил встать. Так продолжалось много часов, пока он не упал мёртвым. Вот только бежал он на месте, оставаясь на одной плите. Шестой или, возможно, седьмой колдун вуду дошёл до сороковой плиты, в то время как пущенная им мышь добежала почти до сорок второй. Но колдуна постигло то, что никак не могло постичь мышь. Он попал на плиту безумного говорения. Он говорил, кричал, спорил сам с собой, размахивал руками, грозил кому-то пальцем, кого-то снисходительно одобрял, снова вещал, потом охрип и почти шипел, но всё равно продолжал говорить. И всё это с крайне самодовольным видом оратора, знающего некую последнюю истину. Это выглядело странно, потому что прежде он был известен за человека крайне молчаливого и даже пришибленного. Зато умер он сущим Демосфеном. Следующий колдун вуду убил сам себя с огромной ненавистью – должно быть, думал, что сражается с врагом. Буквально разодрал себя в клочья зубами и ногтями, а под конец выглядел очень довольным. Наверно, понял, что его лютый враг уже мёртв. Вот только врагом-то был он сам. Ещё один дошёл почти до пятидесятой плиты, а потом – целый и невредимый – вдруг сел на пол, горько заплакал и умер от уныния. Тот, кто сменил его, благополучно миновал опасную плиту, но уже следующая сожгла его огнём честолюбия. Огонь – можешь поверить – был самым настоящим, равно как и пепел. Вот только сам горевший явно не испытывал боли и не замечал пламени. Он так и шёл, высоко подняв голову, пока ещё мог идти…
   Троил замолчал и облизал губы.
   – Странно всё это как-то, – сказала Даф. – С такими плитами от мышей уже никакого толку – хоть легионы пускай. Среди мышей нет честолюбцев, жмотов и болтунов.
   – Да, но мыши часто умирали от обжорства… Чем мельче существо, тем меньше у него страстишки. Но в чём-то ты права. Дальше двадцать седьмой шли уже тематические плиты. Оставшиеся колдуны вуду прахом рассыпались уже крайне редко, хотя кто-то всё же рассыпался, – подтвердил Троил и испытующе взглянул на Даф. – Так маги вуду погибали один за другим, оставшиеся же делали записи, чтобы не повторять их ошибок. Девятнадцатый маг вуду дошёл почти до сотой плиты, и вдруг мужество изменило ему… Он попытался вернуться, наступая на те же плиты, по которым пришёл, но сгинул, не дойдя одной плиты до порога. Это был не тот путь! Из лабиринта нельзя вернуться тем же путём, как нельзя отказаться от пути, раз шагнув на него. По-моему, именно это показал чёрно-белый лабиринт, когда позволил ему дойти до предпоследней плиты.
   Голос Троила, вначале тихий, теперь стал вдруг громким и визгливым.
   – И он погиб? Все погибли? А как остальные узнали, как всё было? – с волнением спросила Даф.
   Троил поднял голову. Даф показалось, что он едва её слышит. Лицо Генерального стража было белым, лишь глаза, казалось, горели.
   – А? Что? – спросил он непонимающе.
   – Как же узнали, как всё было, если все погибли? – повторила Даф.
   – Последний маг вуду не сдержал клятвы и не шагнул в лабиринт. Он отказался от мечты, вернулся и всё рассказал остальным. Донёс те самые записи, которые прошли десятки рук элементарных магов и попали в результате к стражам света и тьмы. Возможно, он поступил мудро. Возможно, мудро поступили те девятнадцать… Ничего не знаю. Но это была всего лишь сотая плита. Десятая часть пути. Дальше лабиринт всё сложнее. Всех же плит тысяча, и на всей Земле не хватит магов и стражей, чтобы пройти лабиринт. К тому же кое-кто считает, что всякий раз в полдень, а возможно, в полночь, плиты меняются местами, и тогда все прежние схемы теряют смысл. Никто не в силах пройти лабиринт древних.
   – Никто, кроме Мефодия? – спросила Даф.
   Троил посмотрел на свои ладони. Сжал и разжал пальцы, точно делал это впервые.
   – Да. Только он. Его дар уникален. Он не нуждается в эйдосах и обладает исключительной интуицией, о которой сам пока не подозревает. Интуицией, которая позволит ему пройти всю тысячу плит в правильной последовательности, если он сумеет овладеть своим даром. В день тринадцатилетия, когда созвездия займут определённое положение, дар Мефодия усилится в сто крат, и тогда лабиринт может пропустить его. Подчёркиваю – может, хотя никто не знает этого точно. Возможно, это очередная насмешка лабиринта.
   – И поэтому стражи мрака хотят получить мальчишку? Потому что надеются, что он пройдёт лабиринт, возьмёт то, что оставили древние, и сумеет вернуться?
   – Разумеется.
   – А как мальчишка оказался в учениках у стражей мрака? – спросила Даф.
   – Стражи давно, ещё с рождения, наблюдали за ним и вот теперь сделали первый шаг. Несколько дней назад нам сообщил об этом один из наших агентов. Он даже назвал имя учителя Мефодия: мечник Арей, барон мрака. Вчера мы ждали от нашего агента уточняющих сведений, однако он не вышел на связь. Есть все основания полагать, что агент был рассекречен и уничтожен. Мы заключаем это по тому, что его крылья, которые он оставил здесь, в Эдеме, утром почернели и обуглились. Именно поэтому мы и посылаем тебя.
   – Как трогательно! У меня что, на лбу написано, что я камикадзе? – умилилась Даф.
   Троил пропустил её реплику мимо ушей. Он обладал счастливым талантом слышать лишь то, что хотел услышать.
   – Не исключено, что, когда Мефодий пойдёт по лабиринту, с ним рядом сможет находиться кто-то ещё. Кто-то, кто будет повторять каждый его шаг, вместе с ним окажется в дальней комнате и затем с ним же выйдет из лабиринта. Возможно, он даже сумеет первым получить то, что хранится в дальней комнате. При условии, конечно, что это что-то вообще можно взять.
   – Кажется, я догадываюсь, кем будет этот кто-то! Кто-то по имени Дафна, – без воодушевления сказала Даф.
   – Точно. А пока час ещё не пробил и Мефодий проходит обучение, ты должна быть рядом и не терять его из виду. Желательно при этом делать всё скрытно, не раздражая мрак. Считай, что с этого дня ты назначена стражем-хранителем Мефодия Буслаева. Хранителем в том числе и от его собственного таланта.
   – Я думаю, не вызвать подозрений мрака, находясь рядом, будет сложно? – озабоченно спросила Даф.
   Троил кивнул.
   – Безумно сложно. Малейшее подозрение, и тебя просто-напросто уничтожат, как это произошло с тем, другим агентом. Именно поэтому твоя задача остаться вне подозрений.
   – Как я это сделаю?
   Генеральный страж таинственно улыбнулся.
   – Самое верно средство не раздражать мрак – самой стать его частью, чтобы мы могли изгнать тебя. С завтрашнего дня ты начнёшь вредить стражам света… Ещё пара разбитых сфер, грубость, вызывающее поведение, похищение дюжины запретных плодов, а затем мы придумаем что-нибудь крупное. Что-нибудь такое, после чего ты вынуждена будешь бежать из Эдемского сада. Ну, скажем, кража какого-нибудь важного артефакта. А там будет видно. Не думаю, чтобы мрак упустил возможность подобрать падшего стража света… А там, как знать, они допустят тебя даже к Мефодию, хотя это будет непросто. Сама не ускоряй события – находись где-то рядом.
   Дафна едва верила своим ушам. Ей предлагали бесчинствовать в Эдемском саду и воровать артефакты! И кто? Сам Генеральный страж!
   – Ну как тебе предложение? – спросил Троил.
   – Есть приятные моменты. Всегда мечтала ощипать этих надутых павлинов и что-нибудь спереть, – сказала Дафна.
   Троил прищурился и вновь перевёл взгляд на своё кольцо.
   – Не сомневаюсь в этом. Ты подтвердила мои худшие предположения на свой счёт. А теперь ступай. Я ещё вызову тебя, чтобы обговорить детали, – сказал он и, взяв перо, вновь уткнулся в бумаги.
   Поняв, что аудиенция закончена, Дафна двинулась к дверям. Уже у самых дверей она обернулась.
   – Ты хочешь ещё о чём-то спросить? – не поднимая головы, спросил Троил.
   – Ведь это очень ответственно, да? Нам же крайне важно, чтобы дар Мефодия Буслаева не послужил мраку? – спросила Даф.
   – Разумеется.
   – Ну почему тогда посылают меня? Есть же множество опытнейших агентов. Существует ударный небесный полк, наконец. Они могут просто выкрасть Мефодия – и дело в шляпе.
   Троил покачал головой:
   – Мне очень неудобно об этом говорить. Может, сделаем вид, что ты меня ни о чём не спрашивала и я ничего не слышал?
   – Но я спрашивала! И вы слышали! – бестактно сказала Дафна.
   Генеральный страж вздохнул:
   – Видишь ли, послать златокрылых нельзя. Среди них нет подростков, как ты догадываешься, а взрослого страж мрака мгновенно раскусит. Выкрасть Мефодия тем более нельзя. Этим мы перечеркнём одну из главных записей Книги Судеб – запись, согласно которой Мефодий Буслаев будет в Храме Вечного Ристалища в день своего тринадцатилетия ипопытается пройти лабиринт. Пройдёт он его или нет – книга, увы, молчит. Кроме того, в Книге Судеб есть ещё одна запись. Запись, что рядом с Мефодием в этот день будет беглый страж света с тёмным началом. Думаю, что и мраку это известно и они будут искать такого стража.
   – Меня? – испуганно спросила Даф.
   Троил не ответил.
   – В другом старом, но вызывающем доверие списке – вот она, проклятая страсть к чтению чего попало! – я обнаружил, что в критическую минуту мы можем послать во мрак самого бестолкового, самого невезучего и самого неумелого стража из тех, что у нас есть. Мы долго не могли определиться с этим уникумом, пока, наконец, ко мне в руки не попал твой послужной список… Ты самый бестолковый страж света, которым мы в настоящий момент располагаем! Это бросается в глаза мне, бросится и Арею, если он случайно обнаружит тебя рядом с Мефодием. Он просто не поверит, что такая… э-э… разгиль… безалаберная особа может выполнять какое-то задание. Даже мраку не придёт в голову, что мы способны были послать такую… мдэ… разгильдяйку.
   Даф вспыхнула. Ничего себе такое услышать! Безалаберная особа! Разгильдяйка! Это она-то!
   – Ай, мрак! Чтоб вам всем треснуть!.. – вспылила она, вскипая до глубины души.
   По столу Троила, который, по слухам, был подарен Генеральному стражу ещё Декартом, прошёл глубокий разлом. Троил посмотрел на Дафну с бесконечным укором. Его белоснежные крылья так и сияли непогрешимостью. Где-то снаружи, в коридоре сработала сигнальная система, установленная против стражей мрака.
   В кабинет, тревожно озираясь, вбежал Беренарий. Должно быть, его опять не вовремя оторвали от любимого дела. В руках у него были маленькие ножнички.
   – Что-нибудь случилось? Вызвать стражу? – спросил он, быстро взглянув на Даф.
   – Всё в порядке! Идите, Беренарий! – Троил повелительно отослал секретаря движением руки и велел выключить сигнальную систему.
   – Ой, простите! Я сама не знаю, как всё получилось, – испугалась Даф.
   – Не извиняйся! Я уверен, что сделал правильный выбор. Теперь уверен! – негромко сказал Троил и провёл пальцем по трещине.
   – Правильный? – переспросила Даф.
   – Ещё какой! Ты же видела, как сейчас смотрел на тебя мой секретарь? Он видел в тебе потенциального стража мрака, врага – не больше и не меньше. Это очень хорошо.
   – Почему?
   Троил посмотрел на неё с сочувствием.
   – Запомни: кроме нас двоих, о твоём задании никто ничего не будет знать. Остальные стражи света искренне будут считать тебя изменницей. И когда, похитив артефакт, ты бежишь из Эдемского сада, охотиться за тобой они будут с тем рвением, с которым обычно охотятся за стражами мрака. Все златокрылые, все рядовые стражи, имеющие доступ в лопухоидный мир, будут пущены по твоему следу… Тебя будут искать, чтобы расквитаться с тобой за измену, и я не смогу помешать этому, чтобы не вызвать подозрений. Ты понимаешь? Всё должно быть абсолютно реалистично. Ты уже сейчас должна продумать, как будешь скрываться. Никакой лишней магии, и старайся держаться крупных городов – там, в гуще лопухоидов, обнаружить тебя будет непросто.
   Даф вздохнула.
   – А избежать этого никак нельзя? Видишь ли, мрак совсем неглуп. Новость, которую знает один, неизвестна никому. Тайна, известная двоим, уже не совсем тайна, но есть хотя бы шанс, что она останется таковой. Новость же, которую знают трое, известна всему миру… Именно поэтому для всех златокрылых ты будешь изменницей. Ты готова?
   – Не особенно. Но я постараюсь, – осторожно ответила Даф.
   – Постарайся. Быть агентом света во мраке – это не работа. Это судьба… Даф, запомни! С этого дня в тебе будут полноправно сосуществовать свет и мрак. Последний, разумеется, должен оставаться в строго дозированных пределах. Беда в том, что мрак никогда не хочет оставаться в этих самых пределах. Он не знает границ: разрастается, занимает всё больше места, и под конец ты весь становишься мраком.
   Генеральный страж произнёс это с усилием, горько глядя на свои белоснежные крылья. Даф показалось, что на лбу у Троила выступил пот.
   «А ведь ему меня жалко!» – внезапно подумала Даф.
   Уже в коридоре, собираясь ступить в руну перемещения, Дафна заметила, что ещё два маховых пера на её крыльях потемнели.